Драконовы кончары (Smocze koncerze) (KG)

Савицкий Анджей

a a a

Сторожевые программы восприняли сигнал соединения и тут же начали распаковывать архив с данными, в соответствии со стандартными процедурами. Поток информации начал заполнять кластеры временной памяти. Пакет данных был отмечен как запись памяти с элементами сознания и эмоций, после чего его автоматичеси переместили в очередь с этикеткой ожидания акцептации, чтобы на постоянно записать в информационное поле. Никакой из составных элементов Мультиличности записью не заинтересовался, все они поглощали данные, неустанно стекающие из информационной сети, которой пользовались участники вторжения. Сражение продолжалось, и к Мультиличности

стекалась невообразимая масса сведений, чувств и эмоций.

Пакет должен был ожидать преобразования и считывания в состоянии отсрочки. Но неожиданно он начал увеличивать объем и поглотил соседние кластеры. Охранные программы не отреагировали на столь неожиданное поведение. Сознание Йитки пребывало в замороженном состоянии в течение одной тысячной секунды, после чего читаемые ею мантры и заклинания неожиданно ожили, превращаясь в размножающийся код, который начал поглощать все доступные данные и преобразовывать их в собственную сеть.

Сидящая на троне девушка не успела сделать вдох, как от ее сознания отделилось новое существо, созданное из закодированных в молитвах алгоритмов. Йитка почувствовала чье-то присутствие – нового бытия, чрезвычайно жадного и любопытного, пока что лишенного эмоций и способности к эмпатии, зато без разбора нагромождающего данные. Девушка чувствовала, как вновь созданный дух отключается от нее и разрастается. Дважды не отстучало сердце, как искусственный разум вспыхнул осознанием своего существования, обнаружил собственное эго и определил понятия двух миров: материального и виртуального.

Сторожевые программы подняли тревогу, но в тот же самый миг они были поглощены и преобразованы. Сознание рождающегося бога направило их против объединенных жизней, занимавших его доминиум. Мультиличность завопила единым криком, миллиардами своих душ. А потом она была разбита на составные элементы, которые, в свою очередь, были стерты.

Йитка выпустила воздух. Прошло десять секунд с того момента, как она села на трон. До нее так пока что и не доходило, что же произошло. Попросту: тот беспокойный шум, который она слышала в голове в момент подключения к инфополю, неожиданно возопил, чтобы сразу же после того замолчать.

– Случилось, - сказал Йитка Семену, который за это все время едва успел вытащить саблю, чтобы наточить ее перед последним боем.

– Что случилось? – спросил тот.

– Мультиличность уничтожена, - ответила Йитка. – Там ее уже нет.

Она очертила рукой круг, указывая на дерево и – собственно – на все вокруг. Вдруг хомутик на ее щиколотке раскрылся, а цепь распалась на отдельные звенья. Дерево болезненно застонало, раздались глухие трески, словно бы лопалось нечто могучее. Семен в изумлении захлопал глазами, а потом побежал на террасу.

Строй штурмовиков рассыпался, не успев начать обстрел. Три машины рухнули на землю, вызвав взрывы в развалинах, остальные же разлетелись в стороны, каждый в свою. Мехи останавливались, прекратив огонь. Замолкли и ручные плазмометы, обслуживаемые одержимыми. Совершенно неожиданно повисла тишина.

Городом сотрясали только лишь глухие стоны, издаваемые громадным черным деревом. Похоже, все на земле повернулись в его сторону. Семен глянул вверх. Одна из ветвей обломилась и как раз со свистом мчалась вниз.

a a a

Михал Пиотровский опирался спиной о спину Абдул Аги. Оба держали в руках пистолеты; к тому же поляк держал в руке саблю, а турок – ятаган. Они стояли на окутанном дымом побоище, посреди куч человеческих и механических трупов. Над ними маячили силуэты могучих мехов, которые пробились через баррикаду, ведя на площадь толпу вооруженных до зубов и пышущих жаждой убийства одержимых.

Оба офицера как раз готовились к последней битве, как вдруг мехи остановились, а одержимые перестали визжать.

Неожиданно сражение было прервано. Чужие стояли как-то неуверенно, поглядывая то друг на друга, то на гигантское "дерево". Один их них бросил оружие и бросился бежать, другой зашелся истерическим смехом; кто-то еще с ревом бросился на ближайшего соратника. Где-то недалеко с чудовищным грохотом упал на землю штурмовик. Вот это подействовало словно сигналю Большая часть одержимых развернулась и отправилась в свою сторону, не обращая внимания на людей. Кабины нескольких мехов открылись, их водители выскочили из них, бросая свои машины. Какие-то механизмы удалились величественным шагом. Похоже было на то, что одержимых сражение совершенно не интересует, что никто ими уже не командует, что они все не чувствуют ни желания, ни принуждения драться с людьми.

– Вот взяли и ушли, - заметил пан Михал.

– Какая жалость, а я тут собирался надавать им по задницам, - буркнул Абдул. – Такую лафу испортили.

Офицеры рассмеялись и сели на землю. Неожиданное расслабление полностью лишило их сил. Слишком нервно не стали они реагировать даже тогда, когда ветви гигантского "дерева" начали с грохотом отламываться и падать на землю.

XX

Я стоял, задрав голову и глядя на летящую с неба ветку величиной с гору. Она обломилась где-то над облаками и спадала величественно, увеличиваясь с каждым мгновением. Я притянул к себе Дороту, которая еще не заметила приближающейся смерти, она глядела на убегавших в спешке одержимых, которые, несмотря на то, что их практически всех выбили гусары и чернокожие кавалеристы, неожиданно бросили оружие и стали убегать, куда глаз глядят, лишь бы подальше от центра.

– Гляди, милая, удалось, - сказал я, указывая на увеличивающуюся на глазах громадную ветку.

– Клянусь бородой Магомета, так чего ты торчишь? Бежим! – с ужасом воскликнула женщина.

Это не имело смысла. С неба валилась не одинарная ветка, но громадная часть переломанной кроны. Она уже затянула мраком все небо над нами, окутав горящий город в полумрак. Тысячи тонн перешедшей в твердую форму, сгущенной сверж критического предела информации распадались и валились вниз. И, к сожалению, прямиком нам на головы. Через мгновение мы будем похоронены живьем, но я, тем не менее, был доволен. Я догадывался о том, что произошло, хотя понятия не имел, каким чудом до этого дошло. Йитка сделалась оцифрованной, а с ней в инфополе въехал второй троянский конь, что имелся у меня в запасе. Все счастье, что я предусмотрительно ввел в личностный образец, которому я ее выучил, тот же самый алгоритм с нейронной сетью.

– Мультиличность уничтожена, - сообщил я Дороте. – Мир спасется, вот только, к сожалению, без нас.

В конце концов, аль-хакима поняла, что шансов на спасение нет никаких и позволила себя прижать. Она подняла голову, глядя на близящуюся смерть. Черные ветви летели вниз с басовым гудением и свистом рассекаемого воздуха, ломаясь с грохотом и распадаясь на все более мелкие куски. Я не мог заставить себя закрыть глаза. С болезненным влечением я следил за тем, что похоронит половину города. Дорота тоже не казалась сломленной, она смело следила за этой прекрасной катастрофой.

И вот тут чернота дерева вспыхнула в ослепительном сиянии, и спадающие ветки рассыпались на миллиарды блестящих различными цветами кубиков. Закружившись в огромном облаке, пиксели смешались, и уже через мгновение развеялись по ветру. В изумлении я захлопал ресницами. Чтобы осуществить дематериализацию информации, находящейся в состоянии концентрации сверх критического уровня, необходима была огромная порция энергии. Кто ею управлял? Как это произошло?

– Погляди, - толкнула меня Дорота. – Это, случаем, не Йитка?