Драконовы сны
Шрифт:
— Размен… чего?
— Ферзей.
— Ты говоришь про воинов?
— Какая разница? У вас же пешка на проходе.
— Ну и что?
— Да ничего! — фыркнула та. — Пешка на последней линии становится кем хочет. Как можно этого не знать?
— А кто играет, в смысле, двигает фигуры?
— В АэнАрде все играют.
— Нет, но кто начал игру?
— Как, кто? — Герта с недоумением взглянула на Жугу. — Дракон, конечно!
— Наш?! — Вильям выпучил глаза. — Или…
Он не договорил и воцарилась тишина. Взоры всех
— Не может быть, — пробормотал Жуга. Обхватил голову руками. — Яд и пламя, не может быть…
— Пожалуй, хватит, — Герта притушила свечи и помахала в воздухе ладонью, разгоняя дым. — Душно. Вы запомнили, где что стоит? Тогда откройте кто-нибудь окно.
Вильям кивнул, шагнул к окну, рывком раздвинул шторы. Поморгал, привыкая к свету, и вдруг насторожился.
— Жуга, — позвал он, — Герта! Там кто-то лезет через стену.
— Где? — вскочил Жуга. — Ах, леший… Должно быть, это те, что шли за нами.
— Шли за нами? — Вильям поднял бровь. — Где? Когда? Я никого не видел.
— Я видел. Герта! Ты ждешь кого-нибудь?
— В гости через стену не лазают, — та прищурилась. — Хотя постойте. Сдается, одного я знаю. Герман-Селедка. Мерзавец, каких мало. Интересно, что ему здесь нужно?
Травник машинально сунул руку под рубаху и выругался.
— Черт… Я не взял меча. Герта, у тебя есть что-нибудь… — Взгляд его упал на хрустальный шар. Он протянул руку:
— Можно?
Герта не успела ответить. Внизу загрохотали сапоги, а через миг три человека уже ворвались в комнату.
— Ага! — довольным голосом объявил, входя, четвертый, по-видимому, тот самый Герман, о котором говорила гадалка. — Он в самом деле тут. Эй, ты, рыжий! Слышь, че. Собирайся. С нами, значит, пойдешь. И чтоб без глупостей!
В руках у него был арбалет. Заряженный и взведенный.
Травник подбросил в ладони хрустальный шар и поднял взгляд.
— С чего ты взял, что я с вами пойду? — холодно осведомился он.
— Сказал, пойдешь, значит, пойдешь. С тобой говорить хотят.
Подельники Селедки заухмылялись.
— Ты слишком много себе позволяешь, Герман, — сухо сказала Гертруда. — Или забыл, что с тобой случилось в прошлый раз?
Казалось, тот заколебался и даже немного побледнел, но уходить, похоже, не был намерен.
— Ты, Герта, молчи лучше, — сказал он. — Мне с тобой враждовать неохота. Ты не знаешь, кто это такой.
— А мне плевать, кто он такой. Он у меня в гостях.
Герман вытянул руку.
— Энтот парень года полтора назад навел здесь такого шороху, что у наших до сих пор руки чешутся. Потом собрал себе кодлу и промышлял на дорогах…
— Это был не я, — сказал Жуга. — Тот парень украл мое имя. Я убил его.
— Во-во, — кивнул Селедка, — от подельников избавился! А после в Лиссе вырезал в корчме двенадцать человек.
— Сколько,
Приятель Германа, коротконогий парень в кожаной куртке, стоявший у окна, сердито сплюнул. Лицо у него было круглое с редкой бороденкой неприятного темно-рыжего оттенка. Он вынул нож — широкий турецкий крис с истертой рукоятью и махнул им в сторону двери.
— Скажи спасибо, что ты здесь, — сказал он. — Кабы не гертрудин дом был, прямо тут порезали бы… А ну, кончай болтать. Пошли!
— А этого? — указал другой на Вильяма.
— А про него ниче не говорили.
— Лови! — вскричал Жуга и ничком рухнул на пол.
Шар взвился в воздух. Гертруда мигом скрылась за столом, рванула Вильяма за руку. Тот упал. Герман вытянул руку, поймал хрусталь и недоуменно на него воззрился. Поверхность шарика играла радужными бликами, искрилась, вихрилась яркими снежинками. Селедка полюбовался шариком и сунул его себе в карман.
— А ниче игрушка. — Поднял взгляд на травника. — И че? Сыграем в мячик?
— В ящик он сыграет, — снова сплюнул тот, что стоял у окна.
Двое остальных загоготали. Герман остался серьезен.
Жуга поднялся, несколько обескураженный. Помедлил и шагнул к двери.
— Постой, — Гертруда ухватила его за руку.
— Не надо, — бросил тот, высвобождая руку. — Лучше, если это будет… не здесь.
Трое расступились, пропуская травника вперед, и двинулись за ним. Селедка обернулся на пороге. Повел арбалетом.
— А вы сидите тихо. Слышь, Гертруда, че я говорю? Не лезь, куда не просят. Пояли? Пока.
Едва закрылась дверь, Вильям и Герта бросились к окну.
— Ах, сучий выкормыш! — Гертруда топнула ногой. Схватилась за оконную защелку, ударила кулаком. — Ах ты селедка вонючая! Чтоб тебе жопу разодрало… Вильям! Помоги открыть окно!
Вильям, не ожидавший от нее подобных выражений, покраснел, но бросился на помощь. Вдвоем они расковыряли шпингалет и распахнули створки. Травник и остальные как раз в этот момент проходили мимо беседки.
— Жуга! — истошно выкрикнула Герта. — Хрусталь! Не надо разбивать! Там…
Двое идущих обернулись на крик, и травник рванулся вперед.
Первым повалился тот, что шел слева. Второй взмахнул коротким тесаком. Жуга мгновенно уклонился, нож пробил толстый верблюжий плащ и там застрял. Жуга перехватил под руку нападавшего, вывернул, ударил локтем, закружил и короткой подсечкой бросил его на землю. Хрустнула кость, упавший вскрикнул коротко и страшно и обмяк. Меж тем, тот, что упал первым, что-то выхватил из сапога и бросился в атаку. Блеснула сталь. Жуга ударил, крутанулся вправо, влево, путаясь в своем плаще. Второй, размахивая крисом, прыгнул к травнику со спины. Ударил. Промахнулся. Ударил снова и попал. Плащ травника окрасился кровавым, он упал, и все трое смешались в свалке.