Драконы Погибшего Солнца
Шрифт:
— Бах! — выкрикнул гном и ударом ноги отправил чернильницу прямо в изгородь.
Последнее, что видел Тас, — это то, как гном тщательнейшим образом измерял собственную ступню, с тем чтобы как можно точнее установить расстояние между первым и вторым поворотами.
Тасу пришлось пройти порядочное расстояние, и лабиринт почти скрылся из виду, когда он подошел к чудесному хрустальному зданию. Тут он услышал за спиной чьи-то шаги и почувствовал на своем плече руку.
— У вас есть какое-нибудь дело в Цитадели Света, кендер? — спросили
— Где-где? — переспросил Тас. — А, в Цитадели? Конечно есть!
Слишком привыкший ощущать тяжелую длань закона на плече, чтобы этому удивляться, Тас оглянулся и увидел высокую молодую женщину, в серебристой кольчуге и таком же шлеме, блестевших на солнце. Длинный табард [Табард — накидка, которую носили рыцари поверх доспехов.], накинутый поверх кольчуги, был украшен символом солнца, на серебряной перевязи, обвивавшей талию, висел меч.
— Я пришел, чтобы повидать Золотую Луну, госпожа, — вежливо объяснил Тассельхоф. — У меня к ней срочное дело. Очень срочное. Если вы будете так добры и покажете мне, где...
— Что у вас тут, охранник? — раздался другой голос. — Какие-нибудь проблемы?
Тассельхоф повернул голову и увидел другую женщину, на этот раз облаченную в доспехи Соламнийского Рыцаря. Двое других соламнийцев подошли к кендеру вместе с ней.
— Не могу сказать, чтобы это были проблемы, леди Камилла, — ответила женщина-стражник, приветствуя ее. — Этот кендер спрашивает Золотую Луну.
Они обменялись взглядами, и кендеру показалось, что по лицу леди-рыцаря мелькнула тень.
— Что может быть нужно кендеру от госпожи Первой Наставницы?
— От кого? — опять не понял Тас.
— От Золотой Луны, нашей Первой Наставницы.
— Я... ее... старый друг, — прозаикался Тас и вежливо протянул руку. — Меня зовут Тассельхоф Не... — начал он и замолчал. Он ужасно устал от людей, которые принимались таращиться на него, стоило ему только назвать свое имя. И он опустил руку. — Впрочем, это неважно. Вы лучше скажите мне, как пройти к Золотой Луне...
Ни одна из женщин не ответила, но Тас проследил за взглядом, брошенным соламнийкой в сторону самого большого из хрустальных зданий, и сразу догадался, куда ему следует направляться.
— Вы, кажется, обе очень заняты, не буду вас больше задерживать. Прошу прощения. — С этими словами он метнулся в сторону и стал быстро удаляться по дорожке.
— Мне нагнать его, леди Камилла? — спросила женщина в серебряных доспехах.
— Нет, оставьте, — ответила та. — Госпожа Первая Наставница питает слабость к кендерам.
— Но он может нарушить ее одиночество, — возразила женщина-гвардеец.
— Хотела бы я, чтобы ему это удалось, — пробормотала первая. — Не пожалела бы ради этого и тридцати стальных монет.
Леди Камилла была дамой лет пятидесяти, с приятной, здоровой и располагающей к себе внешностью, хотя ее волосы уже были кое-где тронуты сединой. Суровое, несколько стоическое выражение лица говорило о том, что она не из
Подбежав к входным дверям хрустального здания, Тас остановился перед ними, не сомневаясь в том, что сейчас кто-нибудь выйдет и скажет, что кендерам вход сюда воспрещен. Но вот в дверях показались двое в белых одеждах и прошли мимо, ничего не сказав, лишь один мельком улыбнулся кендеру и пожелал доброго дня.
— И вам, господин, тоже доброго дня, — раскланялся Тас. — Между прочим, я немножко заблудился. Что это за здание?
— Это Главный Лицей.
— Что вы говорите? — Тас мгновенно напустил на себя важный вид, хотя понятия не имел, что значит слово «лицей». — Очень рад, что наконец отыскал его. Спасибо.
Попрощавшись с собеседником, он вошел в Главный Лицей. После подробного осмотра, который включал в себя открывание всех встретившихся дверей и прерывание всех проходивших за ними занятий, задавание бесчисленных вопросов и подслушивание всех ведшихся бесед, он обнаружил, что находится в Большом Зале, где проходили все важные встречи тех, кто жил, учился или работал в Главном Лицее Цитадели Света.
В это послеобеденное время в Зале было сравнительно тихо и безлюдно, не считая нескольких читавших или беседовавших друг с другом людей. По вечерам Большой Зал обычно бывал переполнен, поскольку сюда к вечерней трапезе собирались все обитатели Цитадели Света.
Все комнаты хрустального дома были залиты солнечным светом, везде можно было найти удобные стулья, в одном из концов огромной комнаты стояли длинные гладкие столы. Запах свежеиспеченного хлеба доносился из кухни, которая располагалась этажом ниже. Общие комнаты находились в дальнем конце здания, некоторые из них были заняты студентами и учителями.
Тассельхофу без труда удалось раздобыть сведения о Золотой Луне, так как в каждой беседе, к которой он прислушивался, и половине тех, которые он прерывал, речь шла о ней. Но ему показалось, что все обеспокоены тем, как чувствует себя госпожа Первая Наставница.
— Не могу поверить, что наши маги оставят дела в таком положении, — говорила одна дама посетительнице. — Позволить госпоже Первой Наставнице так долго не выходить из своих покоев! Она же может быть в опасности! Может быть, она заболела.
— Неужели никто не сделал попытки поговорить с ней?
— Конечно, сделали, мы много раз пытались поговорить с ней! — воскликнула дама и укоризненно покачала головой. — Мы все так беспокоимся о ней. С той самой ночи, когда разразилась эта ужасная буря, она отказывается видеться и говорить с кем-либо из нас. Ни с кем, даже с самыми близкими ей людьми. Пищу и воду для нее оставляют на подносе, который ночью приносят к ее дверям. Каждое утро он оказывается пустым. Иногда она оставляет для нас на подносе записки, уверяя, что с ней все в порядке, но умоляя не беспокоить ее и не пытаться войти в ее покои.