Драконы зимней ночи
Шрифт:
— Китиара… — с усилием выговорила Лорана. Произносить это имя для нее было все равно что трогать больной зуб. И все-таки ей хотелось разузнать побольше об этой женщине, об этой возлюбленной Таниса. — Значит, тот мужчина… тот благородный воитель… был отцом Китиары? — внезапно осипшим голосом спросила она.
Рейстлин смерил ее пронизывающим взглядом.
— Да, — прошептал он. — Китиара — наша с Карамоном единокровная сестра. Она старше нас лет на восемь. И, по-моему, удалась вся в отца. Он был хорош собой, она же — прекрасна. Порывистая, решительная, воинственная, — сильная и бесстрашная. Папаша выучил ее единственному ремеслу, которое знал сам — искусству сражаться.
— Каким образом? — с интересом спросила Лорана. Словоохотливость обычно замкнутого и сурового мага ее удивляла. Откуда было ей знать, что, просто любуясь ее выразительными чертами, он брал от нее куда больше, чем отдавал!
— Ну, во-первых, ей пришлось родить нас двоих, — сказал Рейстлин. Приступ кашля снова заставил его замолчать. Отдышавшись, он махнул рукой брату: — Карамон! Мне пора пить мой отвар… — Это было произнесено свистящим шепотом, которого не могли заглушить никакие, даже самые громкие голоса. — Или ты столь занят в… ином обществе, что тебе уже не до меня?
Весело смеявшийся Карамон мгновенно притих.
— Что ты, Рейст, — прогудел он виновато. И поспешно поднялся поставить чайник на огонь. Примолкшая Тика опустила голову, не желая встречаться с магом глазами.
Отвернувшись от нее, Рейстлин снова посмотрел на Лорану, — та наблюдала эту сцену, ощущая внезапный холод и пустоту в животе. Рейстлин продолжал говорить так, словно ничего не произошло.
— От родов наша матушка так как следует и не оправилась. Меня же повитуха вообще посчитала за мертвого, и я бы, без сомнения, умер — если бы не Китиара. Как она сама потом говорила, это был ее первый бой — бой со смертью. Она-то нас и вырастила. Мать неспособна была о нас заботиться, а отец работал не разгибая спины, чтобы всех прокормить. Он погиб от несчастного случая, когда мы с Карамоном были подростками. В тот день у матушки случился очередной транс… — Рейстлин помолчал и добавил совсем тихо: — Из которого она так и не вышла. Умерла от истощения…
— Какой ужас, — содрогнувшись, пробормотала Лорана.
Рейстлин надолго умолк, глядя в окно, за которым серел неласковый зимний день. Потом скривил губы:
— Тогда-то я получил хороший урок: держи свой дар в узде. Никогда не давай ему над собой власти!
Лорана, казалось, не слышала. Она нервно сплетала и расплетала пальцы рук, сложенных на коленях. С одной стороны, ей предоставлялась отменная возможность задать мучившие ее вопросы. С другой стороны, она будет вынуждена раскрыть сокровенные тайники души этому человеку, которого она боялась, которому она не доверяла. Но любовь и владевшее ею любопытство были все же слишком сильны. И откуда ей было знать, что маг расставил ей тщательно продуманную ловушку — он любил выпытывать чужие секреты, ведь их можно было при случае использовать.
— Как же вы жили потом? — спросила Лорана. — Наверное, Китиара…
Она попыталась произнести это имя со всей возможной небрежностью, но не сумела, запнулась и смущенно покраснела.
Рейстлин с интересом наблюдал за ее душевной борьбой.
— Китиары, — ответил он, — с нами к тому времени давно уже не было… Она ушла из дому в пятнадцать лет и стала наемницей. По мнению Карамона, ей трудно найти равного на мечах, так что без работы она не осталась. Конечно, время от времени она наведывалась нас проведать. Когда мы подросли и тоже выучились сражаться,
— Все вместе — это с кем? — спросила она. — И где же вы побывали?
— Нас было пятеро: Стурм Светлый Меч — он тогда уже бредил рыцарскими шпорами, — кендер, Танис, Карамон и я. Сначала мы сопровождали Флинта: он был странствующим кузнецом, пока не отошел от дел… видишь ли, дороги сделались настолько опасны, что он был вынужден отказаться от странствий. И потом, к тому времени мы уже выучились друг от друга всему, чему было можно. Всем чего-то не хватало, и Танис сказал, что нам пора разделиться.
— И вы поступили так, как он сказал? Он уже в то время был у вас вожаком?.. — Лорана попыталась припомнить, каким он был перед уходом из Квалинести: на лице его не было ни бороды, ни морщин, пропаханных тревогами и заботами. Но замкнутости и задумчивости ему уже тогда было не занимать. Он уже мучился раздвоенностью, принадлежностью сразу к двум расам — и ни к одной. Вот только Лорана в то время не могла этого уразуметь. Только теперь, пожив в мире людей, она начала понимать его.
— А что? Ему присущи все качества, которые, как говорят, необходимы вождю, — сказал Рейстлин. — Он сообразителен, изобретателен и умен. Впрочем, все эти достоинства в той или иной мере присущи и всем нам. Почему же все следуют за Танисом? Стурм принадлежит к знатному роду и вдобавок он член ордена, уходящего корнями в глубины веков… с какой, казалось бы, стати ему повиноваться незаконнорожденному полукровке? А Речной Ветер? Он же не доверяет ни одному нелюдю, да и людям-то — едва. И тем не менее они с Золотой Луной пойдут за Танисом в Бездну и обратно. Как ты думаешь, почему?
— Я размышляла об этом, — ответила Лорана. — Мне кажется…
Но Рейстлин, не слушая, ответил себе сам:
— Все дело в том, что Танис прислушивается к своим чувствам. Он не подавляет их, как наш рыцарь, и не скрывает их, как варвар с Равнин. Танис понимает, что вождю следует иногда думать сердцем, а не головой… — И он посмотрел на эльфийку: — Помни об этом.
Лорана в замешательстве моргнула, но потом ощутила в тоне мага нотку превосходства, ощутила укол раздражения и сказала не без надменности:
— Ты почему-то не упомянул о себе самом. Но если ты в самом деле так мудр и могуществен, почему же ты-то следуешь за Танисом?
Рейстлин прикрыл глаза веками. Карамон принес брату кружку и осторожно нацедил в нее кипятку. Великан искоса посмотрел на Лорану. Он всегда смущался и беспокоился, когда его брат-близнец вел себя, как теперь.
Но Рейстлин, казалось, не замечал ничего. Вытащив из своего мешка матерчатый кисет, он бросил в кипяток какие-то засушенные листья. Комната наполнилась острым, едким запахом.
— Ты ошибаешься: я не следую за ним, — молодой маг вновь прямо посмотрел Лоране в глаза. — Наши дороги на какое-то время совпали. Только и всего.
— В этом городе не любят Соламнийских Рыцарей, — сурово проговорил Правитель. Лицо его было очень серьезно. Темные глаза обежали всех остальных: — А также эльфов, кендеров и гномов, равно как и тех, кто путешествует в их обществе. Насколько я понял, с вами еще и маг из ордена Алых Одежд?.. Что до вас самих, я вижу на вас латы. Оружие ваше наверняка знает вкус крови и с готовностью выскакивает из ножен. Я полагаю, вы все — искусные воины…