Драконы
Шрифт:
Именно об этом думала Гласог: страшный исход заключенной сделки снился ей в кошмарах. Она догадывалась, что дракон сам жаждет власти над западными королевствами Уэльса и решил покорить их с помощью ее отца. Дракон помогал Мадогу захватывать земли, но теперь, когда последнее королевство осталось непокоренным, чудовище наверняка захочет, чтобы у Мадога ничего не вышло, ведь тогда, согласно условиям соглашения, победа достанется дракону. Дело осложнялось тем, что королевство Огана, как в один голос уверяли полководцы всех подвластных Мадогу армий, никогда не удастся взять силой: в тамошних горах войну можно вести бесконечно, и даже драконово пламя вряд ли поможет
— Это мы еще посмотрим, — задумчиво проговорил Мадог.
Гласог, разумеется, знала, насколько коварен ее отец: он, как никто, умеет льстить и обманывать.
— Должен быть какой-нибудь способ обойти это пресловутое везение Огана. В любом заклятии есть слабое место, надо просто его найти. У короля Огана есть сын, принц Гвидион. Пусть он только явится к нам, — сказал Мадог дочери, — и тогда мы посмотрим, насколько он везуч.
Полководцы советовали Мадогу:
— Если вы хотите победить Огана, лучше избавьтесь от Гвидиона.
Однако Мадог ответил:
— Гвидион нам еще пригодится.
В этом Гласог была полностью согласна с отцом.
— Вроде бы ничего необычного не видать, — сказал, осмотревшись, Овэйн.
Они только что миновали границу королевства.
На первый взгляд вокруг и в самом деле все было как всегда: казалось, им ничто не угрожает. Овэйн и Гвидион вспомнили, как год назад охотились в этих местах с принцем Рисом. Друзья часто вместе выезжали на охоту. А прошлой осенью им даже удалось выследить разбойника Ллевеллина: они шли за ним до самого логова, а потом поймали его с поличным — забрали украденных овец и вернули хозяевам. Потом весной сыновья Бана один за другим отправились в путь — они просили руки прекрасной дочери Мадога и шли на смерть. Последним в начале лета погиб принц Рис.
Гвидион, будь на то его воля, давно бы и сам последовал примеру сыновей Бана: он готов был отправиться в путь даже раньше, чем Рис, и не раз просил своих родителей, короля Огана и королеву Белис, позволить ему испытать судьбу в борьбе с Мадогом. Юноша рвался в поход с тех самых пор, как посланник Мадога впервые явился ко двору Огана, призывая королей Диведа принять бой или побороться за право стать мужем принцессы Эри. Отец, однако, всякий раз отказывал Гвидиону, говоря, что в их землях много славных принцев, знающих толк в ратном деле, и к тому же гораздо более опытных и лучше вооруженных, чем Гвидион. Дескать, принцев в Диведе много, а у него, Огана, сын всего один. Но когда принц Рис сгинул и его земли перешли под власть Мадога, единственным незавоеванным государством в том краю осталось королевство Огана. Тогда Гвидион, потрясенный смертью друга, снова обратился к родителям:
— Если бы мы с Рисом вместе отправились в бой, мы могли бы выстоять. Если бы вы тогда отпустили меня, мы сражались бы друг за друга и победили. А сейчас Рис мертв, а Мадог стал нашим соседом. Позвольте мне принять его вызов и проверить, поможет ли мне везение стать мужем дочери Мадога. Если он пойдет на нас войной, он, конечно, вряд ли сможет победить, но и нам не одержать верх.
Отец и тогда не хотел его отпускать, говоря, что горы станут им защитой, — армия Мадога не сумеет быстро одолеть их. Разумеется, везение всегда на их стороне, однако все же вряд ли благоразумно идти на риск.
Везение, дарованное их роду, состояло вот в чем: из всех земель
— Наше везение поможет нам. Давай подождем, пусть Мадог только сунется сюда! В горах мы сумеем его одолеть.
— А одолеем ли мы дракона? Даже если мы победим Мадога, что станет с нашими стадами? Сможем ли мы защитить крестьян от страшного чудища? Неужели мы, прячась в горах и уповая на свое везение, позволим дракону разорять эти земли? Так ли надлежит поступать достойным правителям? — спрашивал Гвидион.
А в это время в зале ожидал их решения посланник Мадога — черный ворон. Он был чернее, чем смертный грех, — чернее, чем замыслы колдуна, чью волю он исполнял.
Появившись в зале, ворон сел на балку между старой корзиной и связкой чеснока и заговорил:
— Как вам, должно быть, уже известно, Мадог стал правителем всех королевств Диведа, кроме вашего. Теперь он предлагает вам заключить соглашение на тех же условиях, какие он ранее выдвигал остальным: если у короля Огана есть сын, способный доказать, что он достоин стать мужем дочери Мадога и наследником всех его земель, то король Оган сможет править в своих владениях столько, сколько захочет, а его сын унаследует титул отца и получит треть королевства Мадога в придачу. В том случае, если принц не захочет или не сможет стать супругом принцессы, Оган должен будет объявить Мадога своим единственным законным наследником. Если соглашение будет нарушено, армия Мадога вступит на ваши земли (не забывайте, теперь это объединенная армия четырех королевств, каждое из которых больше вашего). Неужели предложение Мадога не кажется вам заманчивым? Ведь он лишь просит взять в жены его дочь. Так стоит ли затевать войну? И разве не хочет Гвидион увеличить свои владения? Треть земель Мадога — и без того вполне достойное приданое, а возможность унаследовать все королевство еще привлекательнее.
Так вещал ворон. Когда он закончил говорить, принц попросил у матери благословения, а потом сказал Огану:
— Отец, прими условия Мадога! Если везение и впрямь на нашей стороне, оно спасет меня и поможет заполучить невесту. А если оно подведет, то у нас нет надежды в любом случае.
Пересекая границу королевства Мадога, Гвидион думал, что, вероятно, везение послало Овэйна ему в помощь. Быть может, и Мили неспроста увязалась за ними. Принц теперь, как никогда, дорожил всеми, кто был ему предан, и не смел отказаться от их помощи, несмотря на то что иногда их поведение казалось ему неразумным, а сердце его рвалось на части от тревоги за друзей и близких. В таких обстоятельствах верить в везение становилось все сложнее.
— Никаких признаков дракона, — удивлялся Овэйн, озирая окрестные холмы.
Гвидион тоже внимательно смотрел по сторонам и время от времени поглядывал на небо, где медленно парила одинокая птица.
Уж не ворон ли это? Издали не разобрать.
— Я думал, тут будет страшнее, — признался Овэйн.
Гвидион вздрогнул — откуда-то вдруг повеяло холодом. Но Всполох спокойно продолжал свой путь, а Мили бежала впереди, высунув язык и иногда принюхиваясь к следам, попадавшимся на дороге.