Драконья кровь
Шрифт:
– Эшби?
Сложный вопрос.
Я знаю, что брату Ник помогал. И наверное, если бы я попросила, он бы и мне помог. Но я не просила. Я жила так, как привыкла.
– Зачем мне университет?
– Ты же любишь читать.
– Люблю. И читаю. И университет для этого не нужен.
– А работа?
– Драконам тоже на мое образование плевать. – Я все же поднялась и вытащила вторую тряпку. – Им главное – просто чтобы я была. И появлялась. Знаешь, они привязываются к людям. Когда-то давно, когда не было егерей и вообще эти земли принадлежали айоха,
Я собирала пыль аккуратно.
Если уж делать дело, то так, чтобы не пришлось переделывать.
А вот мусор, к слову, забрали. И похоже, что вместе с мусорным ведром, которое мне по наследству досталось. Хорошее ведро было. Интересно, если попросить, вернут? Или объявят особо важной уликой, без которой дело развалится?
– Мне мама сказала, что у айоха есть песни про те времена. И про женщин, которые становились невестами драконов. Они уходили в горы, чтобы провести там месяц, а когда возвращались, то самые сильные мужчины племени брали их в жены.
Честно говоря, дрянная легенда была. Нехорошая.
– Женщины рожали сыновей с драконьей кровью. Правда, сами уходили. Точнее, как мама сказала, если кому и посчастливилось пережить роды, их относили обратно к драконам.
Зачем я вообще это рассказываю? Убирается легче.
Жесткая щетка скоблит дерево. Сколько лет прошло, а руки дело не забыли. Я сдула прядь волос, которая прилипла ко лбу.
– Их дети становились шаманами. Говорят, они могли приказывать драконам. Некоторые даже поднимались в небо…
– А ты?
– И я поднималась, – пожала я плечами.
– И как?
– Да… дурость – она дурость и есть. Во-первых, там холодно. Во-вторых, мокро. В-третьих, дракон – не лошадь, уздечку не нацепишь… Гранит меня высоко поднял. А потом сложил крылья – и вниз, к морю… Ты хоть представляешь, каково это, когда море летит навстречу и ты не знаешь, нырнет дракон или нет? А если нырнет, то как надолго? И может, не так уж и важно, надолго ли, если тебя все равно размажет ударом о воду?
Гранит не нырнул.
И к пещерам вернулся часа через два, когда я уже начала подумывать, что если отцепить ремни, которыми я кое-как привязала себя к его загривку, и просто рухнуть вниз, то смерть всяко будет быстрой. Быстрее, чем замерзать в поднебесье, согреваясь лишь редкими выдохами пламени.
– Ты серьезно?!
А он удивлен.
Или нет, скорее поражен. И тряпку выронил, она плюхнулась на пол, растеклась грязною медузой. Впрочем, Томас подхватил ее и отжал.
– Серьезно. Мне шестнадцать было. И я полагала себя очень… гм, умной.
Я почесала за ухом.
– Дерри, когда узнал… в общем, он умел красиво выражаться.
Томас кивнул.
– У тебя нос грязный, – сказал он, уставившись на этот самый нос.
– У тебя не чище.
– Думаю. – Он провел ладонью по щеке, оставляя темные полосы порошка. – Знаешь, если я кому скажу, то вряд ли поверят.
– Знаешь, – я села на не очень чистый пол, который некогда был светлым. Теперь, отскоблив верхний слой, я видела это
И я ему поверила.
Я молчала. Гранит же всегда был необщителен. И про тот наш полет не знал даже Старик. Не знаю, с чего это вдруг я разоткровенничалась. Страх потеряла? Или Дерри слишком уж переоценивал мой талант?
В любом случае тему стоило сменить. И, взявшись за скребок, я вернулась к полу.
– Потом появились белые люди. Сперва их было немного, но они принесли с собой железные ружья, лошадей и болезни. Мама сказала, что белые люди никогда не признают свою вину, сколько бы лет ни прошло, но айоха помнят, что некогда были могучим племенем. А еще киары, мепайо и уйнеско. Великий союз, который мог собрать огромную армию, распался, столкнувшись с коварством белых людей.
Шорк-шорк. Скребок снимает темную стружку с дерева, которое больше деревом не пахнет. И я вытираю пот со лба. Я вспоминаю эту историю.
Ее бы следовало рассказать на языке айоха, но вот беда, я не знала этого языка. Я лишь помнила гортанную песню, которую пела матушка, но после она спохватывалась и переходила на английский. Женщина, которую взял в дом белый человек, должна соответствовать ему.
– Белые люди опутали землю паутиной железных дорог. Они пришли и остались. Они подкупили мепайо, и те обратили оружие против союзников. Они подарили уйнеско заразу, от которой тело покрывалось красной сыпью, а глаза переставали видеть, и тех не стало. Они сокрушили воинственных киаров, у которых воинов было столько же, сколько бизонов в Великих степях… и бизонов сокрушили тоже. Они пришли к айоха, чтобы и их загнать в резервации…
Томас забрал у меня скребок.
И работал он молча, сосредоточенно. А я говорила. Страшную некрасивую сказку, в которой нет ни принцев, ни принцесс, ни благородных рыцарей.
– Они пришли сюда. И оказалось, что айоха спрятались за драконьими крылами, в горах, где было слишком сложно воевать, да и чего ради? Но белые люди привыкли доводить дело до конца. И они уничтожили бизонов, прогнали китов и косаток, оставив драконов без еды. Они думали, что те обратят внимание на айоха, но у айоха были Хозяева, и драконы решили, что белое мясо ничуть не хуже красного.
Я взялась за ведро, воду в нем следовало бы поменять. А еще подумала, что этак мы до утра с уборкой провозимся.
– Погоди. – Томас перехватил мою руку. – Не таскай тяжести. Я сам.
Сам. Ну да, самому проще…
– Значит, драконы принялись за переселенцев?
– Вроде того… люди стреляли драконов. Драконы… они ведь знают, что добыча, а что нет. Поэтому коров здесь никто не пытается завести. Овечек вот пробовали, но они слишком нервные, пусть бы их никто и не драл. А вот коров так и вовсе за добычу считают. Мы же… мы и нужны не столько, чтобы кормить их, а чтобы приучать к себе.