Драконья тьма
Шрифт:
Тем не менее вмешиваться нельзя. Магией дракоманта владеет морской, ему и спасать мир, если тот нуждается в спасении. Способности достаются будущим героям.
Вот если бы удалось заполучить тот волшебный свиток Мракокрада… если бы Беда не сожгла его… Тогда и он, Вихрь, мог бы наделать дел. Столько всего изменил, бы, столько исправил, обладай он и сам чем-нибудь этаким, будь он хоть сколько-нибудь особенным!
Увы, он самый обыкновенный. Бесполезный комок веснушчатой чешуи, как все три первые года жизни убеждали его и мать, и сестра с братом. Их голоса до сих пор то и дело звучали
Даже мелочь, а тем более свиток! Держал уже в когтях – невероятную, бесконечную власть… И потерял навсегда.
Жар пустыни вновь опалял его чешую, в ушах звучали ехидные, презрительные смешки.
Гнездо скорпионов, где рос маленький Вихрь, кишело ворами и мошенниками, вымогателями и наёмными убийцами. Однако все знали, что для тонкой и опасной работы годится только один специалист, которому нет равных – родная матушка Вихря.
Звали её Коброй, и была она дочерью одного из королей преступного мира. В узких кругах о её подвигах ходили легенды. Когда на свадебном пиру у королевы Пурпур внезапно скончались сразу трое гостей, все подозревали один из ловко состряпанных ядов Кобры, но никто не смог ничего доказать. Затем две сестры королевы Оазис таинственно исчезли посреди ночи. Конечно, тут могла быть причастна и сама королева, но зачем ей пачкать когти, когда проще нанять Кобру?
Ходили даже слухи, что уже после гибели королевы убийство друг друга пытались заказать Кобре все три песчаные принцессы, но она отказала, потому что война между ними приносила ей куда больший доход.
Маленький Вихрь всё это слышал, а ещё знал, что самой большой тайной для обитателей Гнезда скорпионов было зачем Кобре понадобилось заводить драконят и почему они ещё живы. Впервые он подслушал эти разговоры, когда воровал из-под стола монетки в уличной таверне:
– Драконят она ненавидит… И как только терпит аж целых троих – шумят, жрут, по дому вечно шастают…
– Вот увидишь, скоро ей надоест. Им сильно повезёт, если успеют сбежать…
– Особенно тому тощенькому…
Ага, тому, с пятнистой чешуёй на морде. Который много болтает, слишком много замечает и вечно таскается за мамашей, как привязанный. Ему, Вихрю.
Все знали, что Кобра терпеть не может своих драконят, а его особенно, однако Вихрь никак не хотел верить – даже когда она говорила это сама.
Поверил, только когда мать его продала.
Он помнил первые три года своей жизни гораздо лучше, чем другие драконята.
Помнил душную вонь заплесневелых ковров на стенах и полах, смешанную с кухонной гарью и запахом жареного кориандра. Помнил, как жадно вылизывал последние капли козьего молока из чужой миски и как впервые в жизни своровал – сморщенную подгнившую хурму, что упала с прилавка зеленщика, которую потом торопливо сжевал, забившись в тёмный угол шатра гадалки, чтобы не отобрали Куфия с Сирокко. Помнил визг и рёв уличной драки, на которую слетелась вся округа. На стенах двора толпились зеваки, а рядом висели вёдра с песком на случай, если дерущиеся что-нибудь подожгут.
А
Пусть хотя бы обернётся в его сторону! Вдруг её взгляд смягчится, в глазах мелькнёт нежность – хотя бы теперь, когда чужие не видят. Больше ничего не надо, лишь крошечный намёк на тайную материнскую любовь, которой маленький Вихрь так мечтал дождаться.
Нет, ни разу за все бессонные ночи Кобра не взглянула на своих драконят. Не обращала внимания и днём, когда Сирокко с Куфией швыряли его об стену, защемляли дверью хвост или закапывали с головой в песок. Брат с сестрой раньше него поняли, что матери на них всех наплевать.
Один Вихрь ещё надеялся. Старался быть хитрее и проворнее, не попадаться в ловушки, увёртывался и ловчил, обводя старших вокруг когтя. Голая сила против двоих всё равно не помогла бы, единственным оружием оставались мозги. Только с их помощью удавалось иногда наесться досыта.
Он ждал, что рано или поздно мать заметит и отличит его за ум и находчивость, похвалит и сочтёт достойным любви. Зря.
Спасение пришло нежданно-негаданно, когда ему пошёл уже четвёртый год. В обычный день, жаркий и палящий. Кобра с самого утра выгнала драконят на улицу, потому что ожидала заказчика. «Кыш отсюда, оглоеды! – прошипела она. – Возвращайтесь после заката – если хотите». Вихрь ещё с радостью отметил, что «возвращайтесь» прозвучало, когда мать перевела взгляд с сестры на него. Он частенько предавался фантазиям такого рода.
Днём драконята обычно болтались по грязным тесным переулкам своего квартала, рылись в помойках и устраивали шумные потасовки из-за добычи. В тот день драк было не слышно, но из тупичка неподалёку доносился необычный шум. Собравшись в тесный круг, местные толкались, галдели и что-то выкрикивали.
Куфия деловито проталкивалась в первые ряды, и из-за её спины Вихрь заметил среди драконьих лап и хвостов мелькнувший комочек серого меха и дрожащую усатую мордочку. Дракончик огляделся и взлетел на высокий козырёк перед входом в лавку фонарщика, откуда было лучше видно, что происходит в круге, где за серым комочком гонялся рыжий, побольше.
– Что тут у вас? – поинтересовалась Куфия.
– Спорим, долго ли продержится эта тварюга, – пояснил жилистый уличный дракончик, так измазанный в грязи и копоти, что походил на земляного, а может, и правда был полукровкой. Принцессы Огонь и Ожог их ненавидели, а Гнездо скорпионов охотно принимало. – Хочешь поставить?
Приглядевшись, Вихрь узнал в сером комочке колючую песчаную мышь с длинным голым хвостом. Вздрагивая оттопыренными ушами, зверёк метался из стороны в строну, пытаясь уйти от хищного рыжего кота, но путь к спасению неизменно преграждали чешуйчатые лапы и огненное дыхание зрителей. Кот был ухоженный и принадлежал, похоже, какой-то зажиточной семье, иначе бы его давно тут сожрали.