Дракула. Последняя исповедь
Шрифт:
— Нет? — Мехмет улыбнулся еще шире. — И даже этим?
Он протянул руку назад и вытащил что-то из чехла, укрепленного за спиной. Все увидели метательное копье длиной с руку.
— Ты ведь никогда не попадешь в меня в джериде! Разве кто-то из вас, балканских шавок, имеет хорошую лошадь или умеет так хорошо обращаться с оружием, чтобы отбить хотя бы один удар из восьми?
Ион хорошо понял подвох, который был заключен в этом вопросе.
Влад, конечно, тоже, но все-таки поинтересовался:
— Один против восьми, да? Это хорошая ставка.
— Нет,
— Нас восемь против тебя и твоих людей? — негромко уточнил Дракула. — Я думаю, мы справимся с этим.
Шепот пронесся между заложниками и потонул в радостном крике турецких наездников.
Стараясь перекричать их, Мехмет спросил:
— Но что такое игра без заклада?
— А что ты предлагаешь?
Турок поднял глаза к небу.
— Мне говорили, что ты дружен с Хамза-агой и любишь ястребов так же, как он. Если тебе удастся отразить один удар, то я отдам тебе мою красавицу, любимую ястребиху Сайезад.
Смолкли все, и те, кто сидел верхом, и те, кто стоял. За деньги, которые стоила эта птица, в Эдирне легко можно было купить лошадь.
Даже Влад почувствовал замешательство.
— Я… Я, собственно, вряд ли могу предложить что-то равноценное.
— Конечно, — грубовато усмехнулся Мехмет. — Но у тебя есть твой младший брат, красавчик Раду. Поставь его против моей Сайезад.
— Нет! — выкрикнул Раду. — Я не вещь, чтобы ставить меня на кон. Я никогда…
Рука Влада легла ему на плечо.
— Брат не принадлежит мне, — сказал он. — Я не могу его отдать. Что еще из того малого, что я имею, ты согласен взять?
Мехмет без всякого стеснения уперся взглядом в пах Раду, а потом и его брата.
— Маленькая частица кожи отделяет тебя от Аллаха, милостивого и всемогущего. Говорят, ты читаешь Коран так же, как и я. Тогда почему бы тебе не сделать еще один шаг к истинной вере? Мой отец устроит грандиозную церемонию обрезания, когда ты обратишься. Это произойдет, если наши копья достигнут всех восьми целей. Так что скажешь?
«Нет, только не это!» — думал Ион, глядя на друга и с ужасом ожидая ответа.
— Крайняя плоть и на самом деле принадлежит мне, — ответил Влад. — Я ставлю ее против твоей Сайезад.
Испуганные вскрики донеслись из кучки заложников, тогда как турки приветствовали слова Влада воинственными возгласами.
— По рукам! — неожиданно взвизгнул Мехмет, в радостном возбуждении заставляя лошадь вертеться на месте. — Если ни одно копье не попадет в нас до того, как все вы будете повержены, я прикажу приготовить кожаную подстилку и сам наточу нож. Садитесь на своих лошадей и выезжайте против нас.
Мехмет повернул лошадь и повел своих людей на противоположный край поля. Их фигуры быстро скрылись за завесой пыли.
— Ты что наделал, валах?
Георгис, старший из двух сербских братьев, даже не произнес, а прокричал эти слова.
— Нам не отразить и одного из двадцати их ударов! Мехмет обманул тебя. Они учатся с самого детства, тогда как мы…
— Мы ездим верхом так же, как и они, — твердо ответил Влад. — Да и копья
— Так, может, мы сегодня начнем с твоей крайней плоти, а завтра завоюем Святую землю? — спросил Ион.
Все засмеялись, даже Влад не удержался.
— Так, значит, мы вместе идем сражаться за святую плоть, а не за животворящий крест? Я правильно понял? — язвительно осведомился хорват.
— Нет, — ответил Влад уже серьезно. — Мы будем сражаться вместе, потому что ненавидим их больше, чем друг друга. Они — наши враги. Мы будем биться за христианскую веру, не важно, католическую или православную, за нашу землю, свободную от ига ислама и турок, которые его принесли.
Заложники подошли к конюшням. Конюхи уже заметили, что юноши приближаются, и готовили лошадей.
— Но мы не сможем их одолеть даже все вместе, — заметил трансильванец Петру.
— У меня есть соображения на этот счет, — сказал Влад. — Помните, нам надо отбить один удар. Только один!
Его товарищи садились верхом. Каждый справлялся со своей лошадью, как уж умел. У всех были прикреплены шпоры.
Они кололи лошадей в бока, тянули поводья, заставляя коней покориться. Влад знал, что подчинить лошадь можно только так, болью и жестким обращением. Она будет выполнять команды всадника, но все равно не согласится рвать жилы ради того, что ей не нравится.
Однако все это не имело совершенно никакого отношения к Калафат. Всякий раз, когда Влад смотрел на свою красавицу, к нему возвращалось то чувство удивления, которое он ощутил, когда увидел ее впервые. Дракуле разрешили самому выбрать лошадь в конюшнях Мурада. Ему пришлось выслушать немало насмешек, потому что Калафат была совсем еще молодой кобылой туркменской породы, ниже, слабее и тоньше, чем высокие, мощные жеребцы, предназначенные для военной службы, которых взяли себе другие заложники.
Дракула предпочел ее не из-за красоты, хотя шкура у Калафат была серая в светлых крапинах, а грива густая, белая, слегка волнистая. Влад взял ее, почувствовав нечто такое, что искал в лошади с самого начала, как только начал ездить верхом, а это случилось всего через неделю после того, как мальчик научился ходить. Это был дух. Юноша не искал превосходства, он рассчитывал на партнерство. Когда Влад садился на Калафат, они словно сливались в единое целое, превращались в одно существо, кентавра, получеловека-полузверя, а не просто в человека и лошадь. Его руки не сильно натягивали поводья, он с осторожностью касался коленями ее боков и никогда не цеплял шпор.