Драма в Тихом океане
Шрифт:
В глазах кока зажглись искорки интереса.
– А где же наш любимый ГарикМостецкий? – пробормотал он, помешивая свою готовку.
– У него гнойный аппендицит, – со знанием дела сообщил капитан. – Возможно, доктору придётся после больницы посидеть дома. Но у Анастасии Львовны самые хорошие характеристики, так что у нас нет причин для волнения.
– Хороший врач спасёт если не от болезни, то хотя бы от плохого врача.
– Только вы не уточнили, кто из нас плохой, а кто хороший, – с некоторой обидой заметила она.
– Уточнение –
Анастасии ещё не попадались философствующие повара, и она удивилась.
– Наш Антон Захарович, – пояснил ей капитан, – увлекается афоризмами. В рейсах он читает всего одну книгу «В мире мудрых мыслей», и они есть у него на все случаи жизни. Сколько афоризмов в той твоей книге? Три тысячи?
– Десять, – сказал кок, всем своим видом давая понять, что если покушаются на самое святое, то, при необходимости, он станет это защищать… – Значит, Гарик наконец попался своим коллегам. Интересно бы знать, надолго ли?
– На днях приходила его жена, и я подписал заявление Мостецкогона отпуск. Значит, считай сам, Анастасия Львовна будет ходить с нами месяца два, не меньше.
Как это, два месяца, – чуть ли не воскликнула она, но подумав, успокоилась. Герасимов сказал, что она может уйти в любое время. При этом он всё же не сказал всей правды. Знал ведь о планах капитана, Анастасию же заверил: не больше месяца!
Но, в конце концов, до сего времени она легко вливалась в незнакомый коллектив и чувствовала себя вполне комфортно. Со временем это начнёт происходить ещё легче, ведь она будет становиться старше, а, значит, и попыток втянуть её в служебный роман, будет всё меньше.
И вообще, чего это Анастасия испугалась? Вас, Ивановых, не поймешь! Только что она млела от одного присутствия капитана, и вот уже ждёт, когда постареет и не станет… влюбляться, что ли?
– Бог услышал мои молитвы!
Кок воздел к небу половник, похоже, отвечая на какое-то замечание капитана.
К молчаливому возмущению Анастасии они говорили между собой так, словно её рядом не было. Странно,вначале ей показалось, что Антон Захарович расстроен сообщением насчет отсутствия привычного Мостецкого, а он про молитвы. Или она что-то не поняла?
Слишком много на неё сразу свалилось. Так много, что Анастасия не улавливает события в полном объёме.
Совсем недавно она хотела подольше посидеть дома, может, месяц-другой. Благо, средства позволяли, но вот объявился Герасимов, нарушил все планы… А сейчас на Настю изливается масса информации. Ей придётся знакомиться с кучей народа – дружной командой, которой Анастасия может и не понравиться. Мужчины оживленно беседовали, видимо, давая ей возможность самостоятельно осмотреться.
– У тебя твоя запеканка ещё осталась? – как раз говорил капитан.
– Есть немного, – неохотно проговорил кок.
Анастасия
– Подай нам по кусочку, вместе с кофе, тем, что мы у французов купили. И не жлобься. Вот скажи, для кого ты еёзаначил? А, впрочем, можешь не говорить: есть у нас в команде одна сладкоежка. Как, однако, бывают умны те, кто накоротке с поваром! – он, наконец, уделил внимание женщине. – Вам кофе черный или со сливками?
– Со сливками.
– Наш человек, – кивнул капитан и опять обратился к Антону Захаровичу. – Я докторше расхвалил твою стряпню, и она, думаю, в этом убедилась. Но запеканка – это апогей!
Несмотря на показную серьезность, кок всё же не выдержал и на похвалы капитана самодовольно усмехнулся.
– Врач будет сидеть за вашим столом?
– Конечно же, за моим! Ты мог подумать, что я лишу себя общества единственной женщины на судне, не относящейся к обслуге?
Кок вроде невзначай покашлял, и даже глазами повращал в сторону не поднимавшей головы от работы уборщицы. Но капитан не обратил на его манёвры никакого внимания и повернулся к Анастасии.
– Хотяу нас никогда не было женщины-врача, думаю, народ в целом обрадуется… Кстати, вы не умеете петь?
Анастасия чуть не подавилась хвалёной запеканкой, которую решила попробовать тут же, как говорится, не отходя от кассы. До сих пор её, как хирурга, никто об этом не спрашивал.
– Жаль, а то наш Антон Захарович прекрасно играет на гитаре, но вот голосом его бог обделил.
Последние слова он произнес почти шёпотом, как видно, не желая обидеть увлеченного стряпней повара.
– Меня, увы, тоже, – призналась она.
Творожная запеканка и в самом деле показалась Анастасии верхом кулинарного искусства. Она не заметила, как проглотила один кусок и невольно потянулась за вторым. Кок принес им вовсе не по кусочку, как говорил капитан, а приличный кусище, каковой они вдвоем, в конце концов, и умяли.
– Боже мой, если ваш Антон Захарович каждый день так готовит, меня не спасет никакая диета! – ужаснулась Анастасия. – Хорошо, у вас кресла узковатые. Я по ним стану ориентироваться, когда нужно кончать с обжорством.
Олег Николаевич поощрительно рассмеялся вместе с нею.
– Зачем же лишать себя таких немногих радостей. Да и вашу фигуру, видимо, трудно испортить. Есть такие женщины, которых бережёт сама природа…
Он замолчал, как будто задумался над очередным куском: доедать его или нет? Анастасия проследила за его взглядом: в дверях кают-компании стояла молодая женщина, красивая, как фотомодель– то есть красотой рафинированной, с обложки глянцевого журнала, странно выглядящей на этом судне, вернее, в этой кают-компании,и, поджав губы, сурово смотрела на них.