Драма в Восточной Пруссии. Судьба 1-й русской армии генерала Ренненкампфа
Шрифт:
Как пожалел В. Андреев в тот момент, что на этом холме нет с ним корпуса Хана Г. Нахичеванского, который «бездействует потому только, — с плохо скрываемым раздражением и даже презрением через много лет написал в своих воспоминаниях В. Андреев, — что её вожди лишились энергии и устали» {116} . «Если бы генерал Гурко [83] был (в день Гумбинненского сражения. — Н.П.) …начальником армейской конницы вместо Хана Нахичеванского, — с досадой отметил В. Андреев, — то он нашёл бы силы души решиться на непреклонные действия (против. — Н.П.) …противника» {117} . Тем более что холм, на котором остановился В. Андреев с драгунами, «висел на фланге врага. Одна батарея на моём месте потрясла бы его фланг» {118} .
83
Командующий 1-й кавалерийской дивизией генерал-лейтенант В.И. Ромейко-Гурко.
Артиллерийский огонь противника тем временем разносил в клочья оборону бригады, она несла большие потери, и, хотя
84
Это была 28-я пехотная дивизия XX армейского корпуса. В своём донесении, посланном П.К. Ренненкампфу, уже после боя, в 8 часов вечера 7/20 августа 1914 г., Н.А. Орановский так охарактеризовал положение его бригады в тот момент боя: «В 5 час. утра обнаружил движение двух колонн противника на правый фланг 28-й пех. дивизии. Противодействовать охвату противником фланга 28-й дивизии был не в силах». (См.: Восточно-Прусская операция. Сборник документов. М., 1939. С. 196.)
Понимая, что в это мгновение ожесточённого боя, который вела бригада Н.А. Орановского, от его сообщения зависит очень многое, он пришпорил коня и во весь опор поскакал в расположение бригады. В. Андреев заметил генерала ещё издали и, дождавшись, когда он освободился, направился к нему. Увидев В. Андреева, «генерал Орановский спросил, где Хан Нахичеванский и окажет ли нам поддержку, и на мой неутешительный ответ, жестом крайнего удивления выразил безнадежность положения»{120}.
7/20 августа 1914 года. Позиция у деревень Сциргупенен и Вердельн. Около 10 часов утра. Расположение 98-го Юрьевского пехотного полка.
Около 10 часов утра немцы предприняли атаку на линию обороны Юрьевского полка, бросив на его позиции части 35-й пехотной дивизии XVII армейского корпуса. 1-й батальон подполковника Д.Н. Постникова, занимавший главенствующие высоты, и 2-й батальон подполковника Я.И. Энгельма [85] встретили наступающие немецкие цепи пулемётным и ружейным огнём [86] . Несмотря на значительные потери, немцы продолжали наступление, но оба батальона Юрьевского полка держались стойко, не отступая ни на шаг. Немецкие цепи замялись и залегли. Однако к 11 часам утра оперативная обстановка стала меняться в пользу противника. Находившийся левее 100-й Островский пехотный полк, не выдержав натиска немцев, начал отступать, чем поставил под удар один из флангов Юрьевского полка. Стремясь не допустить этого, командир полка полковник В.А. Желтышев направил командиру 99-го Ивангородского полка записку с просьбой о помощи.
85
Подполковник Энгельман Ян Ильдефонсович. Родился 16 мая 1868 года. Сын подполковника. Был холост. На 12 января 1913 года был награждён орденами:
1. Святого Станислава 3-й степени (1903 год);
2. Святой Анны 3-й степени (1908 год);
3. Святого Станислав 2-й степени (1911 год). (См.: РГВИА. Ф. 409. Оп. 1. Д. 46177. П/с 1713 (1913).)
86
3-й и 4-й батальоны 98-го Юрьевского пехотного полка находились в резерве полка и бригады. (См.: РГВИА. Ф. 2712. Оп. 2. Д. 479. Л. 9.).
«Командиру 99 полка
1914. 7 августа 10 час. 50 мин. у[тра].
№ 59 из Щигрюпенена [87]
…Левее меня Островцы отходят. Если возможно двигайтесь вперёд и поддержите меня.
Полковник Желтышев» {121} .
Но было уже поздно Ивангородский полк также начал отходить. «В часов в 101/2 утра было замечено, что боевые части 99-го и 100-го полков отходят назад и обнажают нам левый фланг в направлении от Вердельна к югу» {122} . 1-й и 2-й батальоны Юрьевского полка продолжали удерживать свои позиции. Но, боясь обхвата с флангов после оставления своих позиций Ивангородским и Островским полками, командир полка полковник В.А. Желтышев «около 11 часов утра попросил разрешения командира 1-й бригады [88] — осадить весь боевой прядок несколько назад» {123} . Получив разрешение на отступление около 11 часов 30 минут [89] , роты 1-го и 2-го батальонов поочередно под прикрытием огня 3-й батареи без паники оставили занимаемые деревни Сциргупенен и Вердельн «и остановились в 1/2 версты к востоку от ранее занимаемых позиций» {124} .
87
Так в записке называется населённый пункт Сциргупенен.
88
Командиром 1-й бригады 25-й пехотной дивизии был генерал-майор Г.Г. Джонсон.
89
В 11 часов 30 минут командный пункт командира 98-го Юрьевского пехотного полка В.А. Желтышева находился ещё в Сциргупенене, откуда он руководил боем.
«Подполковнику Вагелю (И.Г. Вагель — командир хозяйственной части полка. — Н.П.).
1914. 7 августа 11 час. 30 мин.
№ 60 из Ципопеннена (здесь д. Сциргупенен. — Н.П.).
Отойдите с обозом на Данскемен.
Полковник Желтышев». (См.: РГВИА. Ф. 2712. Оп. 2. Д. 488. Л. 18.)
Именно в этот момент, стремясь развить успех, командующий I германским корпусом генерал Г. фон Франсуа приказал командиру резервной дивизии [90] генерал-лейтенанту Ф. Бродрюку атаковать и смять отступающие части 25-й пехотной дивизии [91] .
7/20 августа 1914 года. Западнее деревни Садвейчен. 11 часов 30 минут. Расположение 33-го эрзац-батальона.
90
Расположение эрзац-батальонов на этом участке фронта подтверждает и Л.А. Радус-Зенкович. Он пишет: «границей районов наступления I и XVII германских корпусов было шоссе Гумбиннен—Сталюпенен, причём шоссе входило в район I корпуса, так как здесь работали эрзац-батальоны 176, 45 и 44, приданные 2 дивизии». (См.: Радус-Зенкович Л.А. Некоторые выводы из сражения при Гумбиннене в августе 1914 г. // Военно-исторический сборник. Вып. 3. М., 1920. С. 74—95.) На основе архивных документов, обнаруженных авто-ром, эти сведения Л.А. Радус-Зенковича следует дополнить. На этом участке фронта по нитке шоссе Гумбиннен—Сталюпенен против частей 25-й пехотной дивизии действовал и 2-й резервный полк под командованием Шулеманна (транскрипция армейского переводчика), входивший в резервную дивизию Ф. Бродрюка, в составе 33-го и 41-го эрзац-батальонов. Об участии в Гумбинненском сражении резервной дивизии Ф. Бродрюка на данном участке фронта подтверждает и Н.Н. Головин. (См.: Головин Н.Н. Из истории кампании 1914 г. на русском фронте. Начало войны и операции в Восточной Пруссии. Прага, 1926. С. 130.)
91
«20 августа запасная дивизия, — записал в своём дневнике фон Бессер, — которой командует генерал Брёдерик (транскрипция армейского переводчика. Далее в тексте документа он переводит фамилию и как Бродрюк. — Н.П.), вместе с 1 армейским корпусом участвовала в большом бою перед Гумбинненом у Садвейчена, с правой стороны 17 арм.[ейский] корпус вступил в бой, мы стояли в середине». (См.: РГВИА. Ф. 2019. Оп. 1. Д. 642. Л. 21.)
Получив приказ о выступлении, капитан фон Бессер построил свой 33-й эрзац-батальон и вместе с другими частями 2-го резервного полка колоннами начал движение на Сталупенен. Это был безрассудный шаг немецкого командования, так как оно посчитало, что русские опрокинуты и все части 25-й пехотной дивизии отступают в полном беспорядке и «большими массами» {126} . [92] Но это было совершенно не так. Благодаря чётким и своевременным действиям своих командиров отошедшие на 41/2 версты два батальона Юрьевского полка не потеряли управления, не поддались панике и были полны решимости остановить разящим пулемётным и ружейным огнём колонны наступающего врага.
92
Бросивший против 25-й пехотной дивизии русских части своей 35-й пехотной дивизии, а также части дивизии Ф. Бродрюка командующий XVII корпусом германского пехотного корпуса генерал А. Макензен считал, «будто сопротивление русских сломлено, и они настолько поколеблены, что не в состоянии оказать серьёзное сопротивление». (См.: Адариди К. 27-я пехотная дивизия в боях 4 (17) Августа 1914 г. под Сталупененом и 7 (20) Августа под Гумбинненом // Военный сборник. Книга VIII. Белград, 1926. С. 162—185.), и их осталось только разбить. Приведённую выше цитату К. Адариди подтверждает ссылкой на воспоминания занимавшего в то время должность генерал-квартирмейстера 8-й германской армии генерала М. Хоффмана. (См.: Hoffman M. Tannenberg wie es wirklich war. Berlin, 1926. S. 13.)
О чём думали в этот момент солдаты и офицеры 1-го и 2-го батальонов Юрьевского полка, лежавшие в открытом поле и не успевшие как следует окопаться, глядя на наступающие колонны немцев? О надвигающейся смерти? О своих близких? О том, что ещё не прожита целая жизнь? Нам неизвестно, и мы уже никогда не узнаем об этом. Но точно известно, что эти русские солдаты и офицеры не испугались смертельной опасности и были готовы до конца выполнить свой долг.
Части Ивангородского и Островского полков также закреплялись на новых позициях.
Севернее позиций Юрьевского полка 97-й Лифляндский пехотный полк, несмотря на атаки частей резервной дивизии Ф. Бродрюка, сумел удержать свои позиции. Южнее Ивангородского и Островского полков 27-я пехотная дивизия также устояла под натиском противника. Незначительное отступление трёх полков 25-й пехотной дивизии, в полосе Юрьевского полка всего на 250—260 м (1/4 версты), создало неглубокую выемку в её обороне, туда и устремились немецкие колонны, оказавшись в «мешке». Среди наступавших на русские позиции колонн маршировал и 33-й эрзац-батальон капитана фон Бессера. Они шли открыто и самоуверенно, неся развевающийся над головами германский флаг [93] . Это было безумием. Идущие в плотном строю немецкие «супермены» ещё не осознавали, что многие из них обречены на гибель, и не всем было суждено увидеть вечернюю зорю.
93
Об этой психической атаке немцев на позиции полков 25-й пехотной дивизии, в день Гумбинненского сражения, и её мотивах русский, советский писатель, участник 1-й мировой войны С.Н. Сергеев-Ценский писал: «Дивизии Макензена были образцовые, укомплектованные исключительно только пруссаками. Эти рослые, здоровенные солдаты и офицеры были от темени до подошв проникнуты сознанием, что они должны показать и кайзеру Вильгельму, и всей Германии, и всему миру, как надо защищать родную землю, поэтому они шли в атаку плотным строем, считая постыдным строй рассыпной, а тем более приспособление к местности». (См.: Сергеев-Ценский С.Н. Собр. соч. в 12-ти томах. Том 9. М.: Правда, 1967. С. 592.)
В своём письме к Агнес, написанном на следующий день после Гумбинненского сражения, в брошенном бежавшими хозяевами деревенском доме где-то между Гумбинненом и Инстербургом, и уже подхваченный водоворотом отступления, но, всё ещё находясь под впечатлением произошедших накануне событий, поражённый фон Бессер рассказал об этой психической атаке, предпринятой немцами на русские позиции.
«Русские страшно трусливы и стреляют слишком далеко, поэтому имеем большие потери перед вступлением в бой. Наши люди двинулись вперёд как Блюхер [94] , но целые ряды были сметены, так что мы вскоре потеряли 20%, т.е. 1/5 наших людей, но столько убитых не было. 17-й армейский корпус понёс большие потери» {127} .
94
Г.Л. фон Блюхер (1742—1819) — прусский фельдмаршал. Участвовал в битве при Ватерлоо, где войска под его командованием во многом решили исход битвы. Фон Бессер в своём дневнике, видимо, провёл параллель с атакой войск Блюхера при Ватерлоо.