Драма

Королева Любовь

– Ты в гинекологии. И тебя чудом спасли, – пояснила подруга и в замешательстве поёрзала на неудобном пластиковом стуле.

– Только меня?

– Малыша спасти не удалось. Ты что-то приняла, да?

– Насть, да ты что? – еле ворочая сухим шершавым языком, возмутилась Алёна. – Ты же знаешь, как я ждала этого ребёнка.

– Тогда тебе помогли, – предположила подруга. – Что-то подсунули? Тебя угощал кто-нибудь в тот день?

Алёна задумалась. Мысли путались и перескакивали одна на другую. Было трудно уловить их суть.

– Кажется,

компот был. Мне его Даша принесла.

– Ты выпила его?

– Да.

– Зачем? Ты же знаешь, что они подруги Лильки.

– Откуда же я знала, что они способны на такую подлость. Меня тошнило с утра и хотелось кисленького. Вот они и подвернулись с угощением, как раз во время.

Алёна расплакалась.

– Эх, Алёнка. Теперь мы уже ничего не докажем. Врачи сказали, что самопроизвольный выкидыш случился. Такое на ранних сроках беременности часто происходит. А ты ещё на нервах вся была последнее время.

– А врачи не сказали, у меня ещё дети будут? – спросила Алёна и прилегла на краешек сетчатой продавленной кровати, которая жалобно скрипнула.

– Да. Я слышала, как медсёстры болтали, что-то типа того, молодая и ещё родишь. А это значит, что будут у тебя, подружка, ещё дети.

– Только этого кроху уже не вернуть. Не уберегла я его.

– Алён, мне очень жаль, что такое произошло. Только не вини себя. Надо жить дальше.

– Как, Насть? – закричала Алёна. – Как дальше жить среди лжи, предательства, разврата и грязи?

– Алён, не кричи, – подскочила подруга, наклонилась и нежно погладила собеседницу по спутанным волосам. – Я ещё кое-что хочу тебе сказать. Тебя выгнали из детдома. Твой аттестат у меня. Сказали, что тебе есть уже восемнадцать, ты закончила обучающую программу, а значит, пора на вольные хлеба. К тому же, им нужно было как-то уладить дело с твоей беременностью.

– Подожди, Насть, но это же не честно. У меня теперь совсем разбита судьба, – грустно произнесла Алёна, вытирая слёзы. – Куда мне идти?

– Подружка, не расстраивайся. Всё ещё наладится. У тебя целая жизнь впереди.

– Ага, только вдребезги разбитая жизнь. Насть, спасибо что навестила. У меня к тебе будет одна просьба.

– Что ты хочешь? – поинтересовалась девчонка, наливая в этот момент в стакан воду. Она подошла ближе и протянула его Алёне.

– Принесёшь мои вещи и документы? – попросила пациентка и сделала глоток воды, возвращая стакан подруге. – Я буду тебе очень благодарна.

– Будет сделано.

Алёна отвернулась к стене, тем самым давая понять, что разговор окончен. Настя вздохнула, поставила стакан с водой на тумбочку, немного посидела в тишине за спиной подружки и ушла.

Через пять дней девушку выписали. Идти ей было совсем некуда. Мать тихо спивалась, а бабушка жила бедно и едва сводила концы с концами. Аттестат об окончании средней общеобразовательной программы был на руках, и она решила поехать подавать документы в институт. Алёна

была отличницей и схватывала знания на лету. Её тяга к медицине проявилась лет в семь, когда она залечивала ребятам из детдома разбитые носы и колени.

Мать лишили родительских прав, когда крохе было три года. Бабушка уже в то время болела и была слаба, и ей никто не мог доверить малышку. Так Алёна оказалась на государственном обеспечении. Девочке ничего не оставалось, как приспосабливаться к новой чужой жизни и законам. Ей повезло, в группе дети оказались смирные и дружелюбные. Они не только не обижали друг друга, но и защищали от всех и вся. Держались вместе, сплочённо, в своём детском несчастье.

За воспоминаниями о детстве, Алёна добралась до места назначения. Документы у неё приняли, сообщили дату вступительных экзаменов и распрощались.

И снова одиночество. Она как бродячий пёс смотрела растерянными глазами по сторонам. Хотелось сесть на тротуар и завыть. Чтобы хоть кто-то увидел, пожалел, помог.

Сил у Алёны ещё было мало, одолевала слабость после перенесённой операции. Но идти куда-то было необходимо, скоро стемнеет. А ночная жизнь играет по своим правилам, порой очень опасным и жестоким.

Девушка присела на лавку в скверике, возле небольшого панельного дома в пять этажей, и горько заплакала. Она крошила трясущимися руками булочку, на которую потратила последние деньги, и кормила голубей. Птички слетелись к её ногам и хватали хлебные крошки, а Алёна жалостно ревела, что у проходящих мимо людей бежали мурашки по коже. Но все они равнодушно отводили глаза и спешили дальше.

Девушка подавилась собственной слюной и заперхала. От этого ей стало ещё обиднее, слёзы текли по лицу, капали на одежду и асфальт. А Алёна, пытаясь их вытереть, только больше размазывала по худеньким щекам.

– Батюшки! Девонька, ты чего так плачешь?

Фраза прозвучала над ухом девушки так неожиданно, что она сильно испугалась и резко подняла опухшее, заплаканное личико.

– Кто тебя обидел?

Рядом стояла маленькая худенькая старушка в жёлтом платочке и синем пальто, которое было ей явно великовато. Она жалостливо смотрела на Алёну и пыталась заглянуть в самую глубину души, сквозь мокрые красные глаза. В руках бабушка сжимала сетчатую сумку, ещё давних времён производства. Из этой котомки виднелся пакет молока.

Алёна похлопала глазами и опять заревела.

– Да что же это такое? – воскликнула старушка.

Она положила сетку на лавочку, присела рядом и погладила девушку по голове.

Не выдержав этой неожиданной ласки, Алёна кинулась на грудь чужой женщины и прижала её к себе. Так, обнявшись, они просидели минут пять, а потом Алёна отодвинулась.

– Простите меня, – произнесла она.

– За что?

– За эту выходку, – ответила Алёна.

– Глупости говоришь. Мы все ещё пока люди, и обязаны понимать других и помогать.