Драматические произведения. Мемуары
Шрифт:
Граф (Базилю). Ей дурно. Усадим ее в кресло.
Сюзанна (быстрым движением отстраняет его). Я вовсе не хочу сидеть. Стыдно вам входить ко мне с такой бесцеремонностью.
Граф. Кроме нас двоих здесь никого нет, моя дорогая. Ты в полной безопасности!
Базиль. Мне очень неприятно, что вы слышали, как я прошелся насчет пажа, но я только хотел выведать ее сердечные тайны, ибо, в сущности говоря…
Граф. Дать ему пятьдесят
Базиль. Ваше сиятельство, ведь это же была шутка!
Граф. Это маленький распутник — вчера я застал его с дочкой садовника.
Базиль. С Фаншеттой?
Граф. Да, и у нее в комнате.
Сюзанна (злобно). Куда вы, ваше сиятельство, заглянули тоже, вероятно, по делу?
Граф (весело). Люблю такие остроумные замечания.
Базиль. И это добрый знак.
Граф (весело). Нет, нет, мне нужно было отдать распоряжения твоему дяде, а моему вечно пьяному садовнику Антонио. Стучу — долго никто не отворяет; у твоей двоюродной сестры растерянный вид; мне это кажется подозрительным, я с ней заговариваю, а сам в это время оглядываю комнату. За дверью у них висит какая-то занавеска, а под ней что-то вроде вешалки для платья. Я как будто нечаянно подхожу, тихонечко-тихонечко приподнимаю занавеску (для пущей наглядности приподнимает с кресла платье)и вижу… (Замечает пажа.)Ах!
Базиль. Вот тебе раз!
Граф. Одно другого стоит.
Базиль. Это еще почище.
Граф (Сюзанне). Великолепно, сударыня! Еще только невеста — и уже начинаете проказничать? Значит, вам так хотелось остаться одной единственно для того, чтобы принять моего пажа? А вы, сударь, вы неисправимы: забыв всякое уважение к вашей крестной матери, вы подъезжаете к ее первой камеристке и жене вашего приятеля, — этого только не хватало! Но я со своей стороны не потерплю, чтобы Фигаро, человек, которого я люблю и уважаю, оказался жертвой подобного обмана. Керубино вошел вместе с вами, Базиль?
Сюзанна (сердито). Никакого тут нет обмана и никаких жертв. Когда вы со мной разговаривали, Керубино был уже здесь.
Граф (запальчиво). Уж лучше бы солгала! Злейший враг Керубино не пожелал бы ему такой беды.
Сюзанна. Он просил меня поговорить с графиней, чтоб она заступилась за него перед вами. Когда вы вошли, он до того растерялся, что кинулся к этому креслу.
Граф (в гневе). Адские уловки! Как только я вошел в комнату, я тотчас же сел в кресло.
Керубино. Осмелюсь доложить, ваше сиятельство, что я, весь дрожа, прятался сзади.
Граф. Опять вранье! Потом я сам занял это место.
Керубино. Прошу прощения, ваше сиятельство,
Граф (вне себя). Да он ужом вьется, этот маленький… змееныш! Он нас подслушивал!
Керубино. Напротив, ваше сиятельство, я прилагал все усилия, чтобы ничего не слышать.
Граф. Какое коварство! (Сюзанне.)Ты не выйдешь за Фигаро.
Базиль. Успокойтесь, ваше сиятельство, сюда идут.
Граф (стаскивает Керубино с кресла и ставит его на ноги). Ты еще перед целым светом будешь тут рассиживаться!
Явление десятое
Сюзанна, Керубино, граф, Базиль, графиня, Фигаро, Фаншетта, толпа слуг, крестьяноки крестьян, одетых во все белое.
Фигаро (держа в руках женский головной убор с белыми перьями и лентами, обращается к графине). Ваше сиятельство! Вы одна можете добиться для нас этой милости.
Графиня. Видите, граф, они приписывают мне влияние, каким на самом деле я не пользуюсь, но так как в их просьбе ничего неблагоразумного нет…
Граф (в замешательстве). Надо, чтобы она была вполне благоразумна.
Фигаро (Сюзанне, тихо). Поддержи меня.
Сюзанна (к Фигаро, тихо). Это бесполезно.
Фигаро (тихо). А все-таки попытайся.
Граф (к Фигаро). Чего же вы хотите?
Фигаро. Ваше сиятельство! Ваши вассалы, благодарные вам за то, что вы в знак любви к ее сиятельству отменили одно ненавистное право… [46]
Граф. Ну да, этого права уже не существует, что же дальше?
46
…отменили одно ненавистное право… — По феодальному праву «первой ночи» сеньор имел право после свадьбы своего вассала провести первую ночь с новобрачной.
Фигаро (лукаво). Так пусть, наконец, воссияет, добродетель такого достойного господина! Сегодня я особенно ее оценил, и мне бы хотелось прославить ее первому на моей свадьбе.
Граф (в крайнем замешательстве). Полно, друг мой! Отмена постыдного права — это дело чести. Испанец может стремиться пленить красавицу настойчивыми ухаживаниями, но требовать от нее первых, наиболее сладостных ласк как некоей рабской дани, — о, это тирания, достойная вандала, а не законное право благородного кастильца!