Драмы и комедии
Шрифт:
М а р и я. Это я — не считаюсь? Откровенно говоря, даже чуточку робею. (После паузы.) Я что заехала к вам, Анатолий Мартынович… Вы от сына, от Егора, письма получаете?
Д о б р о т и н. За полтора года — три письма.
М а р и я. Я с ним ночью повстречалась.
Д о б р о т и н. Здоров?
М а р и я. Ну. Не кашляет. Исчез из барака раньше меня, уехал с попутной машиной.
Д о б р о т и н. Молодой человек совершает путешествие! Хоть денег не требует. (По телефону.) Анна, что дома? Да просто соскучился. Гм… Вот что, возможно, приедет
М а р и я. Благодарю, я — на своем газике. А зачем — новую дорогу?
Д о б р о т и н. Старая, в обход гор, очень длинная. Удорожит и осложнит строительство электростанции. Ошиблись проектировщики, растянули серпантин.
М а р и я. Где пройдет эта новая дорога?
Д о б р о т и н. Вдоль реки.
М а р и я. Но вам помешает Таурский прижим! Там скала прямо к воде прижалась.
Д о б р о т и н. Взорвем. Отколем ленточку километров пять. Я в Средней Азии, когда Мургайский каскад строил, привык с горами на «ты» разговаривать.
М а р и я. Ох, боюсь. Здесь-то у нас скала мраморная. Микротрещины могут расползтись по всей толще, пропадет благородный камень.
Д о б р о т и н. Другого выхода нет.
М а р и я. Смотрите, ведь мрамор для нас, излучинцев, — жизнь… Сейчас население города кормится стройкой. Но пустят электростанцию. Обслуживать ее останется горстка специалистов. А чем занять двадцать тысяч взрослых мужчин и женщин? Где они заработают на хлеб, на одежду, как они прокормят свои семьи? Вспомните, когда вы здесь появились, сколько было пустых, заколоченных домиков… Уходили люди.
Д о б р о т и н. Помню.
М а р и я. Разбегались. Вот мы и мечтаем разрабатывать мрамор. Раньше электроэнергии не хватало, а теперь… Как только ГЭС будет пущена, построим карьеры, большой комбинат. Весной, когда потоки воды смывают дерн и мох, замечали, как хорош розоватый камень? Будем нарезать, обрабатывать мраморные плиты. Продавать станем — со всего света к нам за ним потянутся. Камнерезное училище откроем, художественное. Так что уж не лишайте нас, пожалуйста, хлеба насущного!
Д о б р о т и н. Этак вы у меня и слезу выжмете. А если я затяну строительство электростанции хотя бы на год… Вы представляете? Промышленно-экономический комплекс, который создается в нашем и соседних районах, — алюминиевый комбинат, химический, бумажный комбинаты, нефтепромыслы — вся эта громада замрет в ожидании энергии!..
М а р и я. При таком-то энергичном начальнике?.. Да вы своей собственной энергией всю эту громаду обеспечите.
Д о б р о т и н. Благодарю. А ваш-то городишко лучше затопить. Рентабельней.
М а р и я. Затопить? Как?
Д о б р о т и н. Водой. (В его тоне трудно уловить иронию.) Поднять отметку водохранилища — и… как сказочный град Китеж, он навсегда скроется под волнами!
М а р и я. Шикарный юмор.
Д о б р о т и н. Сразу все ваши проблемы были бы решены… И городское строительство, и трудоустройство населения.
М а р и я. Лучше меня утопите. Швырните в набежавшую волну.
Д о б р о т и н. Не стоит связываться, привлекут к ответственности.
М а р и я.
Д о б р о т и н. Вы уверены, что внуки захотят тут жить?
М а р и я. Если вы не отберете у них завтрашний хлеб… Я думаю, можно успешно создавать новый промышленно-экономический комплекс, электростанцию, все, что угодно, и при этом не уничтожать почву, на которой мы стоим.
Молчание.
В общем, придется вам посоветоваться с учеными в Сибирском филиале Академии наук, они, я думаю, подскажут, как вести взрывные работы на мраморе для этой новой дороги.
Д о б р о т и н. Знаете, какая это задержка?! Ученые не торопятся. Я теряю сроки, — значит, я теряю стройку!
М а р и я. Мне не хотелось бы ставить вопрос резко… но… Анатолий Мартынович, иначе райком не разрешит прокладывать эту дорогу.
Д о б р о т и н. Диктуете? Мне?!
М а р и я. Я… я прошу…
Д о б р о т и н (сдерживая ярость). Вы, миленькая, потеряли чувство реальности. (Уходит.)
Мария, с горечью, понурясь, закуривает.
З а т е м н е н и е
Появляется В а с и л и с а.
В а с и л и с а. Машка целую неделю где-то на своем газике носилась. Мама извелась. Только вида не показывает. Гордость: дочь — секретарь райкома! Добрая она, Машка, это не годится. Доброта должна быть с кулаками… Да свинчатка в кулаке. От меня до сих пор излучинские хулиганы шарахаются. Вот мне лет через… несколько… такую работку! Скрутила бы кого надо. А Машка — не-е-ет… Сломает себе голову. Шагай вперед, комсомольское племя…
Входит Л и д и я С а м о й л о в н а — седая, прямая, внушительная женщина, в руке держит письмо.
Л и д и я С а м о й л о в н а. Из Москвы. От Бокарева. Ужасная фамилия: Бокарев. Откуда-то сбоку человек.
М а р и я. Ладно, мама. (Сбросила полушубок, валенки, сунула ноги в туфли.)
Л и д и я С а м о й л о в н а. Получи, с моим неудовольствием. (Отдав письмо, уходит.)
М а р и я. А тебе, сестра, вот что… (Складывает пальцы правой руки так, как это сделал Егор Добротин.)
В а с и л и с а (отступает). Ничего подобного… ничего подобного!
М а р и я. Я встретилась с Егором сегодня ночью.
В а с и л и с а. Не хочу о нем слышать.
М а р и я. Я обязана была передать. (Вскрывает конверт и, читая письмо, уходит.)
В а с и л и с а (сложив пальцы вилочкой, поворачивает их перед своим лицом, то отдаляя, то приближая; взглядывает на часы). Уже пять тридцать… пять часов тридцать минут… (Мечется, тыча воздух пальцами.)