Драмы
Шрифт:
Сенявин (приблизился, лихо стукнул красными каблучками). Господин капитан первого ранга! Его сиятельство граф Войнович поручил передать вам: его светлость генерал-фельдмаршал князь Потемкин Таврический прибыл на спуск корабля «Святой Павел». Его светлость выразил волю собственноручно порвать ленточку.
Ушаков (поклонился). Счастлив сему нежданному для меня обстоятельству. Прошу разрешения задать вопрос, господин капитан-лейтенант. Почему от вас за версту духами разит? Не барышня, чай, на балу — флота
Сенявин (вспыхнув). Сие к делу не относится.
Ушаков. Потому и лишнее, что не относится. (Повернулся к Сенявину спиной). Эй, матрос!
Пирожков (подошел ближе). Слушаю, ваше благородие!
Ушаков. Чего жуешь?
Пирожков. Ягоду, ваше благородие.
Ушаков. Отраву жуешь? Отправлю в гошпиталь! Где сорвал?
Пирожков. Она тут повсюду, ваше благородие!
Ушаков (осторожно попробовал ягоду, подумал). Есть всем!
Васильев. Его светлость!
К ним приближается Потемкин в сопровождении Мордвинова, Войновича, свиты. Ушаков подходит ближе, вытягивается, отдает рапорт.
Ушаков. Господин генерал-фельдмаршал...
Потемкин. Не надо, не надо... (Разглядывает Ушакова). А я прикидывал, что это за ирой херсонский, победитель чумы и прочая и прочая. (Мордвинову). Чего на него в Адмиралтейств-коллегии взъелись?
Мордвинов. Оному известно стало, что о некоторых инструкциях капитан первого ранга Ушаков поминает с насмешкой.
Потемкин. Ты что ж это, основы трясешь?
Войнович. Всё от чудачества, ваша светлость.
Потемкин (вынул из кармана пакетик с клюквой, протянул Ушакову). Хороша клюква! Хочешь?
Ушаков. Не люблю, ваша светлость.
Потемкин. Заносишься, заносишься, друг душевный. На кого? (Сделал страшные глаза). На самое Адмиралтейств-коллегию длань поднял! Ужо донесу им — они как зачнут из тебя пух трясти! Не поглядят, что ты чуму на обе лопатки уложил! Турция да Египет всю Европу очумить хотели, а пришел Ушаков — и всё напрасно! А пух все-таки вытрясут из тебя, никто не спасет!
Ушаков. Вы шутите, ваша светлость, а у меня кровь вскипает в жилах!
Потемкин (снисходительно). Чего ж она у тебя вскипает?
Ушаков (страстно). Косность мысли в Адмиралтейств-коллегии угнетающая! Забыты заветы петровские, устав его морской забыт! «Не держаться правил, яко слепой стены!» Умнейше сказано, ваша светлость! Изучая морские баталии века нынешнего, пришел я к выводу, что вечная боязнь нарушить строй приводит к результатам губительным. Авангард супротив авангарда, центр супротив центра, арьергард супротив арьергарда — экая ленивая баталия, прости господи.
Потемкин (с
Ушаков. Ленивая, ваша светлость.
Потемкин. Ох, вытрясут из тебя пух!
Ушаков. А командиры кораблей, разве куклы они, коих За ниточку дергает флагман? Нет, пусть каждый своей головой задачу для общей пользы баталии решает. Не единым приемом, для всех боевых условий пригодным достается победа! Прием родится сам, коли поймешь обстановку, коли извлечешь всю выгоду оной! Не бояться маневра дерзкого, выбивать флагмана из строя — вот суть главнейшая! А во флотах европейских за нарушение линейного строя адмиралов казнят! Руководствуются инструкциями Британского адмиралтейства, также книгой француза Павла Госта «Искусство военных флотов, иль Сочинение о морских эволюциях». Читали, ваша светлость?
Потемкин (откашливается). Гм... В свое время. Продолжай. (Мордвинову и офицерам). А вы что? Отойдите! Не смекнули разве — тут конфиденсия!
Войнович (офицерам). Отойдите! Не смекнули разве — конфиденсия.
Офицеры отходят в сторону.
Пот ем кин. Продолжай, только кратко, утомишь эволюциями своими.
Ушаков. Книга Госта для флотов европейских — морская библия. Полагаю, однако, сия библия изрядно обветшала и довольно устарела...
Потемкин. Полагаю, однако, довольно много на себя берете, сударь.
Ушаков. Должно на себя брать много, ваша светлость, коли хочешь быть первым.
Потемкин. Всенепременно хочешь быть первым?
Ушаков. Великая империя и флот имеет великий. И воевать такому флоту — по-своему!
Потемкин (со все большим интересом оглядывая Ушакова).
Зряшнее городишь. Англичане — островитяне: мореходы отменнейшие, грех хулить.
Ушаков. Не отнимаю. Но держатся правил, яко слепой стены!
Потемкин. Зачем кричишь, ну зачем кричишь? В ушах гудит. Но продолжай, продолжай!
Ушаков. Пока будешь ждать благоприятствования, победа улизнет от тебя, яко тать во тьме ночной! В книге оного Госта про риск в баталии — молчок.
Потемкин. Много, много на себя берешь, сударь... Посему и думаю... не послать ли тебя в Адмиралтейств-коллегию? Будешь там кровь портить старым песочницам, а? Слыхал, болярин ты худородный, доходы твои убогие, людишек у тебя нет нисколько, одна флейта голландская. Играешь?
Ушаков. Выпадает минута, ваша светлость...
Потемкин. Ну что еще — поместье дам в Новороссии. Ах и места! Обомлел небось от радости?
Ушаков молчит.
Сколько тебе жалованья-то положено? Будешь у меня получать втрое. Доволен небось?
Ушаков (дрожащим от обиды голосом). Премного благодарен, но не за жалованье служу верой-правдой государыне и отечеству. Не за поместье в Новороссии.