Драйв Астарты

Розов Александр Александрович

– Все ОК, мистер Гарднер, – отреагировал лейтенант. – Маленькая неудача с супом.

– Нет проблем, – сипло подтвердила Балалайка, тут на её вызов ответили, и она начала трещать на смеси сленгового японского и манчжурского «fuyu interlingua».

– У мисс Есано очень много работы? – Предположил репортер «Discovery Travel».

– Да, чертовски много, – подтвердил Бенитес, умоляя всех богов Америки и Океании сделать так, чтобы репортер не знал ни одного из языков «региона желтых морей».

Нетрудно было догадаться,

что Балалайка общается с президентом своей страны. С понятным недовольством человека, узнавшего из TV-репортажа, что его (её) кем-то назначили, она выясняла у Домо Сойо некоторые вопросы. В основном, её реплики соответствовали по смыслу выражениям: «почему?», «зачем?» и «как?», но перевод с учетом модальности был ближе к: «какого хера?», «на хера?» и «хером что ли?».

Барнум Гарднер сочувственно покивал головой и спросил.

– А вы, Феликс, приехали в Меганезию отдохнуть?

– Да. У меня отпуск по боевому ранению… Точнее, по приравненной ситуации.

– Я знаю, – репортер кивнул. – По дороге сюда вы проехали большую часть Морской Манчжурии, верно? Как ваши впечатления об этой новой стране, её людях и обычаях? Действительно ли Цин-Чао это нация, а не просто отторгнутая часть Японии?

– Ну… – Бенитес пожал плечами, – мне там понравилось. И это, конечно, не Япония. Отношения между людьми проще. Чем-то то похоже на деревенские Гавайи.

– Понятно, Феликс. А вы общались в основном с этническими японцами?

– Уф! Я общался даже с броневиками-роботами. Вроде маленьких колесных танков.

– Э…? – Гарднер удивленно поднял брови.

– Вот-вот, – Бенитес подмигнул ему. – Я сначала тоже обалдел, когда это увидел. На островке Торишима, куда я доплыл после того, как наш вертолет сбили японцы…

– А это правда? – Перебил репортер. – В смысле, японцы намеренно вас сбили?

Лейтенант Бенитес снова пожал плечами.

– Ну, не знаю. Я не влезал в мозги к тому японцу, который сидел за пультом зенитного автомата, но он всадил в нас очередь, и двоих наших парней не стало. Мне чертовски повезло, и поэтому я жив. Так вот. На островке Торишима у Цин-Чао был контингент полностью из роботов. У нас тоже есть боевые роботы, но наш штаб предпочитает не использовать их так далеко от операторов и вообще от ближайших людей.

– Теперь ясно, – сказал Гарднер. – Ну а если говорить о людях в Цин-Чао? Это были в основном этнические японцы, или…

– Или, – ответил Бенитес. – Это были также корейцы, китайцы, меганезийцы, шведы…

– Вы сказали: шведы?

– Да. На Минамитори директор строящейся верфи – швед. А что тут такого?

Барнум Гарднер мгновенно насторожился, как пойнтер, почуявший дичь.

– На Минамитори? Там случилась история с пленными корейцами и меганезийцами…

– Это фигня, – сказал лейтенант. – Канаки летели к мели Наканотори, они купили её у японцев. Минамитори там по дороге. Манчжуры заподозрили, что те везут японцам оружие. Посадили самолеты, досмотрели,

извинились, и канаки полетели дальше.

– Но голые пленники, которых заставляли работать в воде? – Возразил репортер.

– Этим ребятам, канакам, – пояснил Бенитес, – было нечего делать, пока досмотр. Они решили помочь северокорейским рабочим. А что голые… Ну посмотрите вот туда.

В направлении, указанном лейтенантом, компания голых канаков возилась с каким-то гибридом трактора и катера-траулера (вероятно, машиной для сбора устриц и мидий).

– Да… – озадаченно произнес репортер. – Это канаки. А откуда северные корейцы?

– Корейцев, как я понял, манчжуры выкупили у Пхеньяна. В КНДР странные порядки.

– Выкупили? А могли их выкупить, чтобы использовать для принудительного труда?

– Нет, – Бенитес покачал головой. – Ну вы сами подумайте. Половина администрации верфи это шведы, другая половина – канаки. Какой, к черту, принудительный труд?

– Но в Меганезии же практикуются каторжные работы, – заметил Гарднер.

– Только по суду, Барнум. И то можно отказаться и просто сидеть в каталажке.

Есано Балалайка договорила по мобайлу, убрала трубку в карман, сделала несколько быстрых глотков остывшего какао из кружки и вмешалась в разговор.

– Барнум, что вы гадаете, было или не было? Сегодня на игру прилетит 20 тех самых корейцев с верфи Минамитори по профсоюзному турне. Они остановятся, конечно, в Икстлане, и вы сможете расспросить их про кандалы, плётки и надсмотрщиков.

– По профсоюзному турне? – Изумился репортер.

– Да. На верфи скандинавская дирекция и профсоюз тоже скандинавского типа.

– ОК. Наших зрителей, я думаю, заинтересует мнение северных корейцев. Ведь это настолько закрытая страна, что о жизни там почти ничего не известно. Мисс Есано, а можно задать вам несколько вопросов о политике? Ведь вы спец-атташе…

– Вот, блин!.. В смысле, я хотела сказать, что я спец-атташе по торговле, транспорту и снабжению, а не по политике, но я попробую ответить в общих чертах.

Гарднер продемонстрировал самую искреннюю белозубую улыбку.

– Спасибо, мисс Есано. Первый традиционный вопрос к представителю новой страны: скажите, какая у вас политическая система и как был выбран президент?

– Ну, система… – она задумалась, – …обыкновенная. У нас около ста тысяч жителей. Выбрать локальных тосиери несложно, в маленьком городке все на виду. А тосиери собрались и выбрали, кто из них пока займется общими делами. Дальше разберёмся.

– Я приблизительно понял. А социальный строй? Капитализм? Социализм?

– Ну… Свободное предпринимательство, это понятно. Но без обмана. Знаете, как нас достали банковские, страховые и вообще финансовые паразиты, монополии, запреты, лицензии и бюрократические пирамиды? На вид, вроде бы, свобода и демократия, а копнешь поглубже – и видишь почти ту же систему, что в Северной Корее.