Драйзер

Батурин Сергей Сергеевич

Автор рисует образ дельца выше средней руки, человека «умного и хитрого в мелочах», который «был представителем нашего американского так называемого «высшего класса» и по жизненному уровню стоял лишь ступенью ниже денежных тузов». Конечно, в этом утверждении содержится известное преувеличение, но безусловно одно — Герствуд появляется на страницах романа как преуспевающий делец. Американские исследователи творчества Драйзера указывают, что, нарисовав образ Герствуда именно таким, писатель впервые в американской литературе изобразил образ «удачливого дельца». И изобразил его именно в тот момент, когда судьба готовится нанести ему первый удар и он покатится вниз. Если Керри в романе взбирается вверх по лестнице успеха, то Герствуд под ударами судьбы все время неумолимо движется вниз.

«Этот ведущий в романе образ

неуправляемости судьбы, — подчеркивал Маттисен, — а надо сказать, что метания Герствуда описаны с настоящим мастерством, — становится символом всего общества, которое стремится изобразить Драйзер. Это общество, лишенное настоящего равенства людей, лишенное равновесия — в нем живут только люди, движущиеся либо вверх, либо вниз».

Постепенное скатывание Герствуда вниз начинается в тот момент, когда он берет крупную сумму денег из кассы бара, но сам он отчетливо осознает свое новое положение, лишь оказавшись в Нью-Йорке. «Какое бы положение ни занимал Герствуд в Чикаго, в Нью-Йорке он был лишь ничтожнейшей каплей в море». Но дело уже не столько в занимаемом положении, сколько в получаемых доходах. «Впервые за многие годы в голове его мелькнула мысль, что теперь нужно быть более расчетливым даже в мелких расходах. И мысль эта была весьма неприятна». Вместе с тем Керри только после приезда в Нью-Йорк «начала высказывать собственные мнения».

Однажды начав катиться вниз, Герствуд уже не может ничего изменить в своей судьбе. Совершенно одинокий в Нью-Йорке, «отрезанный от друзей, лишившийся не только своего скромного состояния, но и имени, вынужденный заново начать борьбу за существование, Герствуд с особенной остротой отдавал себе во всем этом отчет». Подлинный трагизм Герствуда в том, что, лишившись источников дохода, финансовой независимости, он перестает интересовать всех, даже наиболее близкого ему человека — Керри, ради которой он, собственно, и рисковал своим будущим. Писатель с подлинным мастерством рисует картину безжалостной американской действительности: всех интересовал Герствуд — управляющий баром, попросту говоря, Герствуд — денежный мешок, и никого не интересует Герствуд — человек, личность, оказавшаяся в беде. Брошенный Керри, без заработков и без жилья Герствуд нищенствует, пробивается подаянием, скитается из ночлежки в ночлежку. «Контраст, создаваемый чередованием сцен в заключительных главах, — утверждает Маттисен, — самая удачная композиционная находка Драйзера. Эти главы содержат и одну из лучших в американской прозе картин нищеты, анализ ее природы».

Читая созданные не только с доскональным знанием жизни, но и с подлинным блеском описания последних дней Герствуда, понимаешь, что нищета является такой же неотъемлемой стороной «американского образа жизни», как и богатство, что в США это явление не частное, личное, определяемое только неудачливостью или серьезными пороками отдельно взятого индивидуума, но явление социальное, так же присущее именно этому образу жизни, как и неудержимое стремление к материальным благам. Общество, в котором единственным идолом стал «золотой телец», не желает интересоваться судьбой тех, кто по разным причинам опускается на жизненное дно. И предоставленные самим себе, люди эти — у каждого из них под рубищем нищего бьется человеческое сердце — мечутся, словно птицы в клетке, в поисках выхода, но не находят его. Одни погибают от голода и холода, другие сами, как Герствуд, производят расчеты с жизнью. Изобразив, по выражению Маттисена, «замкнувшуюся в себе и умеющую все вынести человечность Герствуда», писатель создал подлинно типический образ, один «из тех больших достижений Драйзера, которые явились вкладом в американскую литературу».

В этом сила первого романа Драйзера, его социальная заостренность. Именно поэтому он долгие годы оставался под запретом в Америке, поэтому американская критика пыталась и пытается принизить его достоинства, низвести его до образца «натуралистического романа».

Американская действительность, какой ее увидел Драйзер в «Сестре Керри», была настолько правдивой и неприглядной, настолько отталкивающей, вызывала столько вопросов, что книга, по утверждению одного из американских критиков, была попросту «лишена света и воздуха и оставлена умирать» в подвалах типографии, а ее автор был лишен возможности работать над новым произведением.

«Сестра Керри» — не только

первое крупное художественное произведение Драйзера, но и своеобразный этап в развитии его жизненной философии, серьезная веха на пути его философских исканий. Керри становится жертвой стремления добиться успеха, жертвой американской мечты о богатстве и славе. Она «достигла того, что вначале казалось ей целью жизни или, по крайней мере, венцом человеческих желаний», однако счастья она так и но нашла. Одиночество Керри на вершине ее успеха не могло не заставить задуматься многих читателей над тем, так ли уж привлекательна «американская мечта» о богатстве и роскоши, не пропадают ли даром те огромные усилия, которые тратятся для их достижения.

В первом романе Драйзер не дает ответа на вопрос: «Где же выход из создавшегося положения?» Он лишь недвусмысленно показывает, что всеобщее стремление к успеху, как его понимает средний американец, не может принести человеку подлинного счастья. Драма Керри заключается в том, что внешний успех не дает ей внутреннего удовлетворения, не позволяет ей найти простое человеческое счастье. Каждая новая ступенька на пути вверх отнимает у Керри друзей, лишает ее душевности и простоты. «Американская мечта» приводит ее к одиночеству и духовной опустошенности. Такое раскрытие темы противоречило всей укоренившейся в стране системе взглядов и явилось прямым вызовом общепринятой буржуазной морали. В этом еще одно из достоинств романа, показавшего, что истинная трагедия американского гражданина заключается в неудержимом стремлении к богатству и славе и что в погоне за этим богатством и славой он неизбежно создает предпосылки своего нравственного падения. Драма нравственно-психологических мечтаний Керри является драмой самого буржуазного общества — таков вывод, к которому подводит читателя автор.

Часть II

Глава 5

ЖЕЛЕЗНАЯ ХВАТКА ТРАДИЦИЙ И УСЛОВНОСТЕЙ

В декабре 1900 года умер отец писателя, это печальное событие еще более усилило чувство тоски и одиночества, вызванное запретом «Сестры Керри». Он решает снова вернуться к занятию журналистикой, но обнаруживает, что журналы теперь принимают его статьи куда с меньшим желанием, чем раньше. Его литературное мастерство выросло, работа над статьями и очерками требовала значительно больше времени и усилий, а в результате их бескомпромиссный реализм отнюдь не вызывал восторга у редакторов. Жизнь снова оборачивалась к писателю своей мрачной стороной, перед ним — в который уже раз! — вставал вопрос о хлебе насущном.

Фрэнк Норрис не забывал молодого писателя, он отправил экземпляр «Сестры Керри» английскому издателю Уильяму Хейнеманну, который в мае дал свое согласие издать роман в Англии при условии его некоторого сокращения, чтобы по объему книга могла выйти в стандартной «Библиотеке американской прозы». Артур Генри предложил сделать необходимые сокращения, и Драйзер согласился. В июне по приглашению Артура Драйзеры уехали на летнюю дачу, принадлежащую любовнице Артура. Конечно, такое путешествие не могло доставить много радости воспитанной в строгих моральных правилах жене писателя, но ей пришлось смириться.

Больше месяца Драйзеры провели на даче. Настроение писателя менялось каждый день. То он, спокойный и уравновешенный, обсуждал с Артуром различные высокие материи, хвалил жену за ее кулинарные способности, любовался природой, часами наблюдал за ползающими в воде крабами. А то вдруг ни с того ни с сего начинал брюзжать, ругал дачную неустроенную жизнь, невкусную якобы еду, плохой матрас, сырое постельное белье.

В июле Драйзеры возвратились в Нью-Йорк. В целях экономии им пришлось отказаться от хорошей квартиры в районе Центрального парка и переехать в более дешевую на 82-й улице. Открывающийся из окон новой квартиры вид на расположенный на реке Истривер остров Блэкуелл, на котором находилась городская тюрьма, приют для бедняков и больница для душевнобольных, навевал писателю невеселые мысли. Хотя посланные им в различные журналы статьи и очерки часто возвращались непринятыми, он заставляет себя продолжать работу — пишет статьи и понемногу трудится над двумя новыми романами — «Повеса» и «Грешница».