Дразнилки
Шрифт:
Нерусский парень оказался со сбитым влево, приплюснутым носом и без ушей. Из глаз текли струйки чёрной же крови, собирающиеся над верхней губой.
Сидящая рядом с ним девочка лет двенадцати закрыла лицо фатой – сквозь неё проглядывались провалы глаз, размытые пятна вместо глаз и носа, будто кляксы.
А у Капустина на голове была шляпа из гвоздей. Огромные такие, определённо очень острые гвозди. Один гвоздь пробил череп и вышел острым концом из левой скулы. Второй гвоздь торчал из окровавленной глазницы.
Элка
– Подходи же, ну! – сказала Элка, и видение рассеялось.
В голове гулко забилось сердце.
– Испугался? – ухмыльнулся лысый. – Не дрейфь, пацан. Мы больно бить не будем.
Компания гулко и громко заржала. Выхин сглотнул вязкую сухую слюну, пытаясь унять возникшую дрожь. Ему вдруг стало холодно. В уголках глаз всё ещё плавали волнистые линии, оставленные шариковой ручкой.
– Я и не боюсь. Просто домой надо, поздно уже. Родители будут искать.
– Если что, мы отмажем, – лысый продолжал ухмыляться. – Ты же новенький, мне рассказывали. Этот, приезжий. Давай знакомиться, житель дальнего севера. Я Сашка. Вон в том доме живу.
– Лысая башка, дай пирожка, – хихикнула нерусская девочка и быстро добавила. – Я Маро. Мы с Андреем поженимся, когда мне будет восемнадцать. Но мне пока ещё двенадцать, поэтому пока просто невеста. Он сильный, меня оберегает. Почти как старший брат, но сильнее.
– А ты как, жиртрест, сильный или только притворяешься? – неожиданно прервал её детский щебет Капустин. – Страх потерял, это я вижу. Но вот силёнок хватит нормально за базар ответить?
Сашка и Маро переглянулись. Нерусский парень – видимо, брат Маро – невозмутимо нажал на кнопку паузы на магнитофоне. На улице сразу стало тихо.
Выхин обреченно мазнул взглядом по окнам пятиэтажки. Свет почти нигде не горел. Никто не высунется и не разгонит шумную компанию. К ним здесь уже давно все привыкли.
– Ты чего? – шепнула Элка, сжимая Капустину руку. – С ума сошёл что ли?
– Чо, морду бить неместному будем или как? – спросил нерусский и начал неторопливо расстегивать пуговицы куртки.
– Он нормальных слов не понимает. Придётся научить. – ответил Капустин и добавил снисходительно, чуть склонив голову на бок. – Я же тебе говорил, пухляш, вали из санатория, а? Ты кто вообще такой, чтобы не слушаться?
– Ты что ему наговорил? – растерялась Элка, теребя Капустина за рукав пальто. – Я тебе сколько раз говорила, чтобы не лез к моим знакомым? Зачем ты это делаешь?
– А затем, что ты ещё мелкая и сопливая. Кто тебя оберегать будет от таких вот чушек? Батя? Нафиг ты ему не сдалась. Сама знаешь.
Нерусский спрыгнул с лавочки, одновременно сбрасывая куртку. Он был накачанный, как в фильмах, играл мускулами, заломив густую бровь. Драться нерусскому явно нравилось.
– Так что, Дюха, вломить господину по первое число?
Лысый
– До первой крови, пацаны. Сосед всё же. Научим манерам, чтобы в следующий раз слушался.
Говорил Капустин равнодушно, незлобно. Даже улыбался, чёрт, обаятельно, а на щеках проступили ямочки. Элка продолжала несильно и неуверенно дёргать его за рукав.
– Ну, ребят, ну не надо. Зачем вы это…
Её никто не слушал.
Выхин отвлечённо подумал, что надо было обогнуть пятиэтажку слева, наплевав на эти пацанские кодексы храбрости. А затем подумал, что подвернулся хороший шанс исправить упущение в санатории. Он сжал кулаки, шагнул вперёд и что есть силы ударил Капустина по лицу. Раз и сразу – второй, под челюсть. Как смотрел в фильме.
Сигарета, рассыпавшись искрами, вылетела из приоткрытого рта. Капустин дёрнул головой, взмахнул руками и начал заваливаться назад. Брызнула кровь, оставшись на костяшках пальцев Выхина. Капустин упал тяжело, без сознания, в сугроб у лавочки.
– Ты что, дурак?! – к Выхину бросился нерусский, низко склонив голову, выставив перед собой руки.
Выхин увернулся. Драться не хотелось, да и не умел он, тем более сразу с несколькими соперниками. Вряд ли повезёт во второй раз вот так вырубить человека.
Лысый тоже прыгнул наперерез, но Выхин, нелепо поскользнувшись, перепрыгнул через невысокий сугроб, ломая оледенелые ветки какого-то кустарника. Выскочил на покрытую инеем тропинку. Сердце стучало в висках.
– Убейте его! – звонко крикнула Маро, вскакивая на лавочку с ногами. – Он Дюхе зуб вышиб! Сколько крови, блин! Насмерть мудака!
Выхин заметил, что среди этого вертепа стоит растерянная Элка. Она как будто не поняла, что Капустин лежит без сознания.
Лысый и не русский ломанулись через сугроб. Выхин решил не дожидаться больше счастливого случая – развернулся и побежал к подъезду своего дома. На ходу выудил ключи, рванул дверь на себя, взбежал на пятый этаж, перепрыгивая через ступеньки, задыхаясь и хрипя. Где-то далеко внизу гулко топали сапоги, кто-то ругался.
Только провернув ключ в замке входной двери и оказавшись в коридоре, Выхин понял, что спасся.
В квартире уже спали. Крохотный ночник горел на кухне, едва освещая узкий коридор и размазывая густые тени по стенам. Выхин приник к дверному глазку и пару минут просматривал лестничный пролёт. На пятый этаж так никто и не поднялся. Хотя, конечно же, они знали, где он живет. Не могли не знать.
Он почувствовал, что в квартире жарко и душно. Лоб прошибла испарина, между лопаток мгновенно проступил пот. Надо бы раздеться. Стащить куртку, сапоги, шапку. Забраться в ванную под холодный душ. От вездесущей жары есть спасение – кондиционер.