Дрема Белоснежки
Шрифт:
Крылья Харуюки, наконец, расправились, и он тут же взмыл вверх, пытаясь оторваться от приближающегося к нему гиганта. Но скорость росла слишком медленно. Из-за того, что он использовал крылья в качестве щита, тьма основательно истрепала их.
Настигающая Броня 2 вытянула правую лапу.
Собирается схватить его? Нет, кулак оказался крепко сжат. Пытается ударить? Но враг должен понимать, что не сможет пробить его броню. Более того, Харуюки мог оттолкнуться от этой лапы и оторваться от противника ещё дальше...
Но в этот миг воздух пронизала
Одна из Инкарнационных техник ISS комплектов — Тёмный Удар.
И, судя по всему, Броня вкладывала в него ещё больше энергии, чем в только что разорвавшийся Тёмный Выстрел.
— Плохо! Уворачивайся! — воскликнула Метатрон.
— Черт!..
Харуюки изо всех сил ударил израненными крыльями.
Но комок тьмы обладал собственной гравитацией, затягивая Харуюки к себе. Этому удару хватит мощности уничтожить его, невзирая на защиту архангела.
В глубине глаза Брони 2, полуприкрытого диафрагмой, вспыхнул тёмно-красный свет, казалось, состоявший из квинтэссенции всех негативных чувств в природе. Донёсся жуткий низкий рык:
Др-р-р... Рвать. Крушить. Драть. Громить. Ломать. Ломать. Ломать-ломать-ломать-ломать. [2]
Слова звучали как проклятие, от которого невозможно спастись.
Но его вдруг прервал величественный голос:
Ты не посмеешь.
2
Простите, что врываюсь. Отдаю самое эпичное из моей коллекции: с 1:30 Yutaka Yamada — Auferstehung.
Сильвер Кроу — мой партнёр на ближайшую тысячу лет. Я не позволю ранить его столь мерзкой силой!
Правая рука Харуюки сама собой вытянулась навстречу приближающемуся вихрю тьмы. А затем прогремел звучный, благородный голос, и Харуюки, сам того не осознавая, кричал вместе с ним:
— Трисагион!!!
Крылья, освещённые вечным закатом, ослепительно заблестели. И одновременно с этим с открытой ладони сорвалась вспышка белого света.
Тьма и свет яростно столкнулись. Цвета вновь покинули мир.
Плоскость, в которой две противоборствующие силы схлестнулись друг с другом, разделила пространство чёткой границей. Выше неё всё окрасилось белым. Ниже — чёрным. И когда Харуюки оказался в двухцветном мире, он отчётливо ощутил...
...как Метатрон превращала свою собственную жизнь в энергию контрудара. Словно в доказательство, обе оставшиеся шкалы в поле зрения Харуюки начали стремительно опустошаться, хотя он и не получал урона. Судя по всему, это единственный способ, которым девушка-архангел могла нейтрализовать
После того, как Метатрон заставили покинуть её подземный лабиринт, именно её лазерная атака, «Трисагион», гарантировала неприступность Мидтаун Тауэру. Источником энергии для этой атаки служил солнечный свет, поглощаемый крыльями. Но, в отличие от первой формы Метатрона, громадные крылья которой, казалось, способны затмить всё небо, те Крылья Метатрона, что крепились к спине Харуюки, были такими же маленькими, как и его аватар. Поэтому теперь Метатрон компенсировала недостаток энергии за счёт своих собственных сил.
«Нет, Метатрон! Ты ведь умрёшь!!» — мысленно завопил Харуюки. Но в ответ лазер, рвущийся из его руки, стал лишь сильнее. Граница, разделявшая миры света и тьмы, постепенно опускалась, вытесняя темноту.
Харуюки услышал мягкий шёпот:
Да будет так.
Время, что я провела после того, как повстречала тебя у башни, к которой оказалась привязана, по плодотворности может сравниться со всеми восемью тысячелетиями, что я до сего прожила.
Я о многом поговорила с тобой, многое увидела и многое узнала. И благодаря этому я смогла понять кое-что важное. Я обрела знание ещё более ценное, чем смысл существования этого мира.
Голос Метатрон слабел, словно становясь прозрачным.
Харуюки, отчаянно стараясь удержать связывающую их тонкую ниточку, закричал:
Что... же такое ты поняла?!
Ответ прозвучал легко, почти насмешливо:
То, что ты, скорее всего, понял уже очень давно.
То... что вы, воины, и мы, существа, на самом деле совершенно равноценные создания. Пусть наши формы и отличаются... но наши мысли, страдания и мечты одинаковы. Все мы наделены душой.
Когда Харуюки услышал эти слова, из глаз его хлынули слёзы.
Сквозь мокрое стекло он видел, что шкала здоровья продолжала постепенно убывать. Последняя шкала опустилась до половины диапазона и пожелтела. Затем покраснела.
Харуюки понимал, что когда она упадёт до тех 5%, что были у него с самого начала, Метатрон исчезнет.
Ощущая, как по щеке аватара, закрытой треснувшей маской, стекают частицы света, Харуюки шептал:
Но... но ведь это же очевидно. Мы с тобой смогли познакомиться, поговорить и пообещать друг другу...
...что мы... увидим конец этого мира вместе. Что мы прорвёмся внутрь Имперского Замка, пройдём через Храм Восьми Богов и прикоснёмся к Мерцающему Свету.