Дремлющая Бездна

Гамильтон Питер Ф.

Неунывающий Максен нагнулся, чтобы поднять ящик. Ощутив его тяжесть, он оглянулся на Эдеарда.

— Я чувствую, что здесь полным–полно цепочек на шею. Должно быть, золотые.

— Я надеюсь, что с ним все в порядке, — сказал Эдеард.

— С Чаэ? — с некоторым беспокойством спросила Кансин.

— Нет, с пострадавшим торговцем.

— А, да. Наверное.

Высоко над Главным каналом ген–орел парил в потоках нагретого воздуха, не теряя из виду потрепанную гондолу, спешившую к Сампалоку.

Эдеард и его товарищи вернулись на место преступления, когда большая

часть людей уже разошлись. Несколько торговцев в отличительных темнозеленых фартуках суетились вокруг поставленных на место прилавков и заново раскладывали товар. Бойд и Динлей помогали закрепить сорванный при нападении навес.

Раненый торговец все еще лежал на земле. Возле него на коленях стояла женщина, а у ее ног виднелся открытый докторский саквояж. Ей помогали двое подмастерьев. Они уже забинтовали грудь мужчины, и женщина, неподвижно замерев и прикрыв глаза, положила руку на повязку. Ее третья рука манипулировала рассеченной плотью, соединяя разорванные сосуды и связки. Утонченное лицо застыло от напряжения. Время от времени женщина негромко отдавала команды своим помощникам, и по ее указанию они задействовали свой телекинез.

Эдеард внимательно смотрел, одновременно пытаясь проследить за ходом процесса и своим про–взглядом. Доктор Сенео никогда не пользовалась для операций третьей рукой, хотя Фахин рассказывал, что во врачебных книгах такая тактика рассматривается.

— Вы трое в порядке? — пришел телепатический посыл от Бойда.

— Конечно, — ответил Максен.

Бойд взглядом указал на сержанта Чаэ, беседующего с группой торговцев.

— Будьте осторожны, — едва слышно прошептал он.

Чаэ направился к ним с искаженным яростью лицом. Его ботинки так тяжело ступали по серо–коричневому тротуару, что Эдеарду показалось, будто они оставляют в твердом покрытии отпечатки. Он и сам не понял, как вышло, что он встал впереди Максена и Кансин.

— Мне кажется, вы получили недвусмысленный приказ, — угрожающе спокойным тоном заговорил Чаэ.

Вся радость Эдеарда от возвращения похищенного ящика мгновенно испарилась. Он и не думал, что Чаэ может так разозлиться. На этот раз сержант даже не пытался скрыть свои чувства.

— Но, сержант…

— Я приказывал вам остановиться или нет?

— Ну, да… Но…

— Значит, вы меня слышали?

Эдеард опустил голову.

— Да, сержант.

— И вы не повиновались. Мало того, вы навлекли угрозу на себя и своих коллег. Вы напали на членов банды, к тому же при оружии. А если бы у них были пистолеты?

— Мы вернули его, — вызывающе заявил Максен.

— Что?

— Мы отняли его у грабителей, — громко объявил Максен.

Он слегка повернулся, чтобы видеть соседних торговцев, и поднял ящик Волна восхищения, выплеснутая людьми на рынке, удивила Эдеарда И заставила замолчать сержанта Чаэ, хотя он и продолжал сверлить их сердитым взглядом. Максен шагнул к людям, стоящим ближе всех к раненому.

— Вот, — сказал он, демонстрируя ларец.

Один из молодых парней в зеленом фартуке вышел вперед.

— Я Монрол, Кавайн приходится мне дядей. Этот ларец они украли у него. — Он повернул

диск замка несколькими уверенными движениями, и крышка поднялась. — Все на месте, — улыбаясь, объявил он и продемонстрировал открытый ящик всему рынку. — Абсолютно все. Они вернули его Констебли вернули похищенное.

Кто–то захлопал в ладоши. Вскоре к нему присоединились все зрители Послышался пронзительный одобрительный свист, а потом трех констеблей окружили мужчины и женщины в темно–зеленых фартуках. Им пожимали руки и хлопали по спинам. Сияющий Монрол обнял Максена, потом повернулся к Кансин. Эдеард тоже очутился в чьих–то объятиях.

— Спасибо, спасибо, — слышалось со всех сторон.

— Сержант Чаэ, — раздался глубокий бас.

Торговцы замолчали, пропуская вперед Сетерсиса. Пару раз Эдеард видел его, когда Сетерсис жаловался сержанту Чаэ, что патрули констеблей слишком редко посещают рынки. Сетерсис возглавлял ассоциацию торговцев Силварума и благодаря этому входил в состав совета городской торговли что придавало ему почти такой же политический вес, каким обладали мастера гильдий.

— Я правильно понял? — заговорил Сетерсис. — Неужели констебли наконец пришли нам на помощь?

Чаэ заметно смутился.

— На этот раз мы подоспели вовремя. — Яростный блеск в его глазах несколько угас, и на лице появилось почти благодушное выражение. — Я как раз собирался выслушать доклад своих самых отчаянных сотрудников о преследовании.

— Самых отчаянных? — Сетерсис усмехнулся, глядя на троих стажеров. — Да вы еще совсем юнцы, не так ли? Молодцы. Если бы у нас было больше таких парней среди констеблей, мы бы не оказались в нынешнем плачевном положении. Извини, девочка.

— Принято, — любезно ответила Кансин.

— Ну так расскажите же, как прошла погоня. Вам удалось спихнуть этих мерзавцев в канал?

— Нет, сэр, — сказал Эдеард. — Очень жаль, но они ушли на гондоле. Направились в сторону порта.

Его что–то удержало от упоминания о ген–орле, который показывал, что грабители уже миновали Лесную заводь и приближаются к Сампалоку.

— И никто из гондольеров нам не помог, — сердито буркнул Максен. — Хотя мы просили.

— Ха! Да это крысы в человеческом обличье. Но вы все равно отлично справились с работой. Не могу припомнить другого такого случая, когда констебли возвращали похищенные ценности. — Он многозначительно посмотрел на сержанта, и тот обиженно поджал губы. — Примите мою благодарность. Я уверен, остальные торговцы будут более приветливо встречать ваши патрули.

Эдеард понимал, что его лицо расплылось в дурацкой улыбке. Но ему, как и Максену, и Кансин, было все равно. А потом он вдруг увидел Динлея, стоявшего с таким видом, будто умер его близкий родственник.

Вскоре доктор объявила, что Кавайн поправится, и Чаэ приказал патрулю возвращаться в участок. Не говоря больше ни слова, он увел констеблей с рынка. На этот раз мысли сержанта были надежно скрыты, и Эдеард не мог определить, грозят ли им большие неприятности.

Максен обратился к Бойду с узконаправленным посылом, не скрывая его лишь от Эдеарда и Кансин: