Дремучие двери. Том II
Шрифт:
«Нет, не помогут им усилья подземных и крамольных сил.
Зри: над тобой, простерши крылья, парит Архангел Михаил!» «Иль мало нас? Или от Перми до Тавриды, От Финских хладных скал до пламенной Колхиды, От потрясённого Кремля до стен недвижного Китая, Стальной щетиною сверкая, не встанет Русская земля?» Народ безмолвствовал. Будто не было великой веры, великой истории, великой культуры и крови великих мучеников тысячелетней Православной цивилизации… Они смотрели по другой программе «Рабыню Изауру».
«Есть лишь одна страна, граничащая с Богом — Россия».
Земля, где каждая пядь полита слезами, потом
Пусть назвали свои мечты «светлым будущим», «счастьем человечества» — разве не для поиска путей к этому самому «счастью» призвал нас Господь?
Пусть заблудились, пусть не раз принимали за свет в конце тоннеля прожектор встречного поезда, который крушил многих из нас… Пусть было в нас мало веры, или не было вовсе, пусть мы ещё не нашли «спасенья узкий путь и тесные врата». Но и «широкий путь погибели», куда нас сейчас так неистово тянут… узаконенная страна Вампирия, Вожделения, Сребролюбия — эта ВВС не для нас. И если сказано, что нельзя одновременно служить Богу и Мамоне, то мы, по крайней мере, не служили мамоне — мы строили города и заводы, возделывали землю, учили детей, лечили больных, защищали Родину, писали книги и верили, каждый по-своему, в Небо.
Мы победили хищников и угнетателей, но не разглядели их оскал в нас самих. Падшее человечество перманентно беременно вампиризмом. О, как мы теперь это хорошо поняли, когда взлелеянные и призванные беречь нас охранники нас же стали пожирать, заражая «святую Русь» «болезнью к смерти».
Ну и что же теперь? Приятного им аппетита?.. «Вампиры всех стран, объединяйтесь?» Большинство, как известно, идёт широким путём погибели. А демократическим путём был приговорён к распятию безвинный Иисус. Народ в массе своей предпочитает земные дары небесным и распинает Истину…
Вдохновение, Воздержание, Восхождение. Против Вампирии, Вожделении и Вакханалии.
Что-то глобально изменилось в мире, как после убийства, старухи-процентщицы для Раскольникова. Иоанна не убивала свою страну, но после уничтожения Союза, даже не территориального, нет, — а будто душу вынули у Родины — что-то зловеще изменилось в мире. Всё вокруг стало мертвым, катастрофически распадающимся, всё гнило и тлело, всё пахло мертвечиной. И её мучил страшный комплекс вины, как, наверное, их, стоявших когда-то в бездействии у распятия.
Данная Богом земля-мать. Святая Русь — где душа твоя? Воскреснешь ли на третий день, или так и будешь на коленях вымаливать зарплату, заглатывать мыльные сериалы и рыть себе могилу, требуя лишь, чтоб выдали поострей лопату, да накормили перед тем, как туда спрыгнуть…
Иль, судеб повинуясь закону Всё, что мог, ты уже совершил?
Создал песню, подобную стону, И духовно навеки почил?
«Не
«Ни хищники, ни воры, ни блудники, ни лихоимцы»…
Нам были дарованы Небом просторы, чтобы враг ими подавился, не смог проглотить.
Знамя цвета крови… Куликово поле, Бородино, Севастополь, Прохоровка, Сталинград… Дмитрий Донской и Александр Невский, Сусанин, Зоя, Матросов, Неизвестный солдат и ещё миллионы неизвестных.
«Мы просвистели наш простор, проматерили дух…» Где душа твоя, Русь?
Великая богоизбранная земля «от потрясённого Кремля до стен недвижного Китая» умирала, истекая кровью, становясь просто «территорией». Непокорившаяся врагам, но распятая собственными детьми. Страна смотрела «Изауру», и красно-зелёные экраны телевизоров — миллионами вампирьих глаз наблюдали за величайшей агонией всех времён и народов. Вынести это было невозможно.
Гибни, Отечество, стадо покорное!
Свалка народов сгорит и сгниёт, Знамя советское, знамя народное, Вождь наш на рынке продаст и пропьёт…
Пытаясь разобраться в происходящем, Иоанна теперь часто ездила в ганин храм, где в свободное от занятий время в помещении воскресной школы происходили настоящие баталии по проклятым русским вопросам: «Что делать?», «Кто виноват?», «Был ли мальчик?» «Русь, куда же несёшься ты?.». Как когда-то в Лужине обсуждались нескончаемо и горячо вопросы чисто духовные, так теперь ганина паства дружно повернулась к политике. Ганя то присутствовал, то уходил венчать, крестить, уезжал причащать больных, снова возвращался, разрешая возникшие в его отсутствие споры. Послушница поила всех чаем с конфетами, сушками и прочими приношениями, дискуссия разгоралась с новой силой. Потом их просили освободить для детей помещение, и они продолжали спорить на платформе, в электричке, в машине Иоанны, куда набивалось пять-шесть человек. Иоанна везла их до ближайшего метро, опасаясь, что хрупкий металлический коробок салона разорвёт от эмоций. Праведных и неправедных…
Церковному начальству политизация прихожан не нравилась, но отец Андрей возражал, что если православная церковь не будет заниматься «проклятыми вопросами», то паствой займутся и уже занимаются наши и зарубежные секты.
Однако более всего, видимо, верха пугало активное неприятие отцом Андреем «свежего ветра перемен». Считающего, конечно, плюсом что открываются храмы, но когда на каждый открывшийся храм приходится с десяток открывшихся кабаков, борделей, казино и колдовских центров — радостного мало. И что из того, что теперь можно открывать рты, если при этом закрываются совесть, сердце и разум?
Похоже, разделилось и церковное начальство, появились всякие новомодные батюшки, сторонники экуменизма, консерваторы и обновленцы, проповедующие пользу обогащения как паствы, так и самой церкви. Толковали о «правах человека», «несвободе совести», заседали в парламенте, освящали банки, фирмы, заморские колесницы. Присутствовали на всевозможных презентациях, хотя отец Андрей и его единомышленники ссылались на постановления вселенских соборов, предавших анафеме нетрудовой и грабительский капитал и запретивших давать деньги в рост.