Дренг
Шрифт:
— Верно! — поддержал его Олаф.
— Мы уже близко, — сказал Вестгейр. — Я узнаю эти места. Скоро будет ещё одна река.
— Я больше в воду не полезу! — заявил Асмунд.
— Можешь остаться здесь и сдаться в плен саксам, — проворчал Гуннстейн.
— Прежде они отведают моего топора! — воскликнул Асмунд.
— На тебя издалека набросят рыбачьи сети и скрутят, а потом как раба продадут в Лунденвике какому-нибудь ромею, любителю ухоженных белокожих красавцев, — проскрипел вдруг Хромунд. — Что? В Миклагарде таких полно.
— Тогда я лучше пройдусь
Вестгейр оказался прав, очень скоро перед нами открылся вид на ещё одну реку, медленно и величаво несущую свои воды к Северному морю. Дорога спускалась сразу к реке, и вскоре под сапогами начало хлюпать, несмотря на то, что мы даже не дошли до воды. Берег у этой реки оказался топкий и зыбкий.
— На той стороне, значит, Восточная Англия? — спросил Кьяртан.
Никто не рвался залезть в воду первым, уже стемнело и похолодало.
— Если эти болваны, их короли, опять не пересмотрели границы, — ответил Вестгейр.
Плохое предчувствие посетило меня снова, закручивая кишки в тугой комок и заставляя перевесить щит поближе. Я не знал, с чем это связано, но всё-таки нервничал, и это ни от кого не укрылось.
— Ты что, Бранд, боишься, что какая-нибудь рыбка клюнет на твоего червячка? — хохотнул Хальвдан.
— Молись, чтобы это была не щука, — поддержал шутку Торбьерн, но мне было не до смеха.
— Что-то здесь не так, — произнёс я, вытягивая топор из-за пояса.
— Так или не так, а на ту сторону всё равно надо, — проворчал Гуннстейн. — Идём. Выйдем на сухое место, там и заночуем, чем скорее, тем лучше.
Так что мы полезли в воду, переходя через ещё один брод. Холодная вода доходила до середины живота, ил и грязь прилипали к сапогам, засасывая их в свои объятия, но мы упрямо шли вперёд, и только наши раненые, восседая на конях, едва замочили коленки. Течение почти не мешало идти, ни нам, ни навьюченным лошадям, которые, пользуясь моментом, на ходу глотали холодную воду.
С оружием и щитом в руках шёл только я, все остальные предпочли оставить руки свободными. Поэтому можно сказать, что нас застали врасплох. Едва лишь мы вышли на середину реки, как на противоположном берегу из кустов высыпали саксы. Нас поджидали. И, похоже, довольно давно.
Глава 8
В сумраке и тумане белым оперением мелькнула первая стрела, следом за ней ещё несколько. Наше счастье, что саксы не разобрали цели, и сразу три стрелы вонзились в Хьялмара, который первый преодолевал брод верхом, а ещё две — в его лошадь. Всадник без щита — слишком лакомая цель для любого лучника, хорошо заметная, большая. Беззащитная. Хьялмар, можно сказать, спас нас всех в тот вечер.
— К бою! — заорал я, ускоряясь, насколько это было возможно по пояс в воде.
— Саксы!
— Засада!
Началась суматоха. Раненая лошадь, встав на дыбы, скинула уже мёртвого Хьялмара в воду и помчалась вперёд, не разбирая дороги. Норманны спешно хватали щиты, доставали топоры из-за поясов и мечи из ножен, с проклятьями
Саксы, очевидно, намеревались перестрелять нас в воде, пока мы медленно бредём к их берегу, а потом просто забрать наших лошадей и всю поклажу. Но они не учли, что для любого норманна вода это не препятствие. Тем более, для норвежцев.
Я первым выбрался на берег Восточной Англии, такой же топкий и скользкий, как и мерсийский, и тут же опустил свой топор на ближайшего из стрелков. Сакс инстинктивно попытался подставить единственное, что было у него в руках, его лук, но острая сталь (топор я наточил на первом же привале после нашего бегства) разрубила эту тисовую деревяшку надвое и вонзилась в его перекошенное от ужаса лицо.
Стрелки тоже завопили, один из них резко повернулся ко мне, вскидывая лук, и я тут же закрылся щитом. Железный наконечник почти пробил щит, на пару миллиметров высунувшись с моей стороны. На меня бросился рослый сакс, пытаясь кольнуть под щит длинным тесаком, но я двинул щитом навстречу, сбивая траекторию удара, и как раз тут на берег выбрался Кнут, размашистым ударом топора отправляя сакса на небеса.
Норманны выбегали из воды один за другим, сходу ввязываясь в бой. Лучники выхватывали свои длинные ножи, чтобы хоть как-то защититься, но этого явно было недостаточно.
Я налетел ещё на одного противника, ударил его в лицо краем щита, ломая нос и выбивая зубы. Сакс рухнул на землю, что-то чавкнуло, то ли мокрая земля, то ли его лицо, и я вырубил его ударом сапога.
— Дьяволовы отродья! — выкрикнул один из саксов.
— Саксонское дерьмо! — крикнул в ответ Хальвдан.
Строй мы не формировали, саксы тоже были рассыпаны по берегу, поэтому наша драка вновь превратилась в серию разрозненных стычек.
— В стену щитов! — заорал я.
— Стена щитов! — зарычал Гуннстейн.
Мой щит стукнулся о край щита Торбьерна, к тому присоединился Кнут, слева от меня встал Кьяртан, один за другим в строй вставали и остальные норманны. Саксы, потерявшие уже нескольких своих воинов, явно запаниковали, видя, как перед ними вырастает стена из раскрашенных щитов.
Воинский строй, то есть, отлаженное и чёткое взаимодействие всех его участников, всегда будет побеждать личную доблесть отдельных бойцов. Именно так римляне и стали вошедшими в легенды «великанами». Вместе мы — сила. Порознь… Тоже сила, но поменьше.
— Шагом! — крикнул я.
Строй двинулся вперёд. Мы стучали топорами о щиты, вселяя ужас в сердца врагов, надеявшихся на лёгкую добычу. В мой щит вновь ударила стрела, звякнув о металлический умбон.
— Мерсия и Крууленд! — заорал кто-то из саксов, пытаясь вернуть себе храбрость.
Их было чуть больше, чем нас, но я отлично видел — они не были воинами. Может быть, один из пяти или один из трёх, все остальные сражались, лишь потому что это было необходимо. Среди викингов те, кто не хотел сражаться, оставались дома, пахать землю, пасти скот или ловить рыбу, и это давало норманнам огромное преимущество.