Древнее китайское проклятие
Шрифт:
Портретов Горлума Толкин тоже не рисовал.
А если искать само Кольцо?
Я залпом допил остывший кофе. В пепельнице лежало уже четыре окурка. Это я злоупотребил. Никотин нас убивает, однако он же стимулирует нашу мозговую деятельность. Курение для меня – это поиск разумного компромисса.
Я вытряхнул пепельницу в мусорное ведро, вымыл чашку под струей холодной воды, сунул ее в сушку и уже было собрался идти в комнату на предмет включения компьютера, как в окно кухни влетела шаровая молния.
Глава
Серега
Я сидел в тесной шестиметровой кухоньке реального пацана Юрика и курил сигарету за сигаретой. Сам Юрик все еще находился в комнате, где я его нашел, с ним были Борис и Вован. До меня доносились отголоски их разговора.
Я же находился в интеллектуальном ауте. Мне было непонятно решительно все.
Не знаю, чего я потащил пацанов на квартиру Юрика. Это была интуиция чистейшей воды, не более и не менее. Где бы мы стали искать его труп в последнюю очередь? Правильно, у него дома. Но такие штуки обычно срабатывают в кино или книгах, а не в реальной жизни.
Поэтому, честно говоря, когда мы нашли Юрика по его собственному адресу, меня это удивило так же, как и пацанов.
За окном все еще было темно. Светает сейчас поздно – осень. Шел противный моросящий дождь. Из тех, что не видны на глаз, зато способны промочить человека насквозь в считаные минуты. На душе тоже было муторно. Что-то в этой истории не стыковалось. Точнее, не стыковалось в ней решительно все.
На кухню вышел Борис, и сразу стало тесно. Он подвинул табурет к столу, сел напротив меня и закурил сигару. Сейчас его дым меня абсолютно не раздражал. Выглядел Борис так, как никогда не должен выглядеть человек, занимающий его положение, – растерянным.
– Слышь, Серег, – сказал он. – А чего ты тут сидишь?
– А чего делать? – спросил я.
– Как чего? – удивился он. – Работать.
– Как?
– Тебе виднее как.
– Я не в том смысле, – сказал я. – Заказ был: найти тебе Юрика. Вон тебе Юрик. Дальше чего?
– Надо выяснить, чего с ним стряслось, – сказал Борис. – Я отбашляю, если тебя это беспокоит.
– Это меня как раз меньше всего беспокоит, – сказал я. – На фига тебе знать, что с ним стряслось?
– Как это, на фига? – удивился Борис. – Надо же мне знать, чего теперь делать-то.
– Воевать, – сказал я. – Ты же уже наверняка выяснил, кто его кокнул.
– Таганские, – не стал отнекиваться Борис. Да и к чему отнекиваться, если ему не хуже меня известно об отличной звукопроводимости наших квартир.
– Тебе исключительно повезло, – сказал я. – У тебя в бригаде появился неповторимый исполнитель «мокрых» дел. Пошли его к таганским, пусть их всех перестреляет. Что они ему могут сделать? Еще раз убить?
– Не хохми, – сказал Борис.
– А в чем проблема?
– Проблема сидит в соседней комнате и любуется на себя в зеркало, – сообщил Борис. – Он же мертвый, понимаешь? Мертвый! Я его тело видел, документы ты сам в морге проверял. А он сидит и разговаривает
– Мне тоже интересно.
– Интересно ему. А мне что делать прикажешь? С ним что делать, с Юриком?
– Ничего. Оставь в бригаде.
– Как я его могу в бригаде оставить? Он же мертвый. Откуда я знаю, какие мысли в его мертвую башку прийти могут? А что, если это он сегодня такой тихий, а завтра взбесится и НАС всех перестреляет? Кроме того, маг, я тебе так скажу. Я своих пацанов не бросаю, я о них забочусь. И если с кем-то из них что-то непонятное происходит, я должен в этом разобраться и пресечь. Иначе грош мне цена, понял?
– Пошли разбираться, – вздохнул я.
Вован был страшно рад нашему приходу, хотя виду старался не показывать. Но даже невооруженным глазом было заметно, что наедине с Юриком ему было не по себе. Мы с Борисом отослали его на кухню, а сами занялись исследованием.
Юрик был абсолютно пассивен. Казалось, что покойничка совершенно не волнует, что сейчас происходит с его телом. Мы развернули Юрика от зеркала, и Борис расстегнул ему рубашку.
Под рубашкой обнаружилось множество входных отверстий от пуль таганской братвы. Очереди три, не меньше. Дырки были наспех зашиты суровыми нитками.
Я проверил пульс. Пульс не прощупывался. Послушал сердце – ничего не услышал. Поднес зеркало к его губам. Ничего.
Не дышит.
Не моргает.
Но и не падает.
Проверил ауру. Ничего. Обычная аура трупа. Относительно свежего, каковым он и являлся. Хотя неприятный запашок по комнате уже поплыл. Ну, конечно, в морге холодно, а дома тепло. Скоро совсем завоняет.
– Ты кто? – спросил я.
– А?
– Зовут тебя как?
– Юрик.
– А это кто? – показал я на Бориса.
– Боря. Босс.
– Ты живой?
– Нет. Убили меня, суки. Порву.
Перед ответами Юрик брал паузы секунд на пять.
– Реакции заторможены, – сказал я Борису.
– Нет, – сказал Борис. – Нормальные реакции. Он и при жизни был не гений.
– Кто тебя убил? – спросил я.
– Таганские, сволочи. Леха и еще один, кудрявый. Не помню, как звать. Порву.
– Как стреляли, помнишь?
– Помню. Больно было. Потом темно.
– Что потом помнишь?
– Темно. Потом очухался. Здесь. Не болит ничего, но странно как-то… Потом в зеркало посмотрел. Мертвый я.
– Негусто, – сказал я.
– Может, его загипнотизировать? – предложил Борис.
– Не знаю, – пожал я плечами. – Никогда трупы не гипнотизировал, может, и не получится. К тому же опасно. Мало ли что произойти может, сам же понимаешь, фигня нездоровая.
– Может, все-таки вуду?
– Не похоже. Жертвы вуду – это обычные куклы, марионетки, не имеющие собственного разума и способные только выполнять приказы колдуна. Если бы это был вуду, он бы с тобой не разговаривал. Он бы тебя даже не узнал.