Древнее проклятье
Шрифт:
– Почтительность к родителям! – закончила я за него.
Хансо-ран не лгал. Если старшие в семье приказали, выбора не оставалось.
– Помнишь, я рассказывала тебе о моем мире? О людях? О традициях?
Горько было видеть, как сползает с его лица ласковая, чуть снисходительная улыбка. Так относятся, к детям когда они чего-то не понимают. Но теперь ошибся сам Хансо-ран.
– Ты… это серьезно? Хочешь сказать…
– Я принадлежу к народу, в котором женщины не делят своих мужей
– Но ты сейчас в нашем мире! Вот и живи по нашим законам!
– Нет, – пришлось собрать всю волю, чтобы не закричать, не затопать ногами, не кинуться на Хансо с кулаками. – Я никогда не смогу делить с кем-то… – захотелось сказать «тебя», – …своего мужчину. Вот такая… собственница.
По местным меркам это считалось грехом. Женщина не смеет ревновать своего мужа к другим супругам или наложницам! Но… мне-то что до того? Чужачка, я с самого начала не вписывалась в каноны.
– Я что-нибудь придумаю!
Хансо-ран не желал сдаваться. Как мне нравилась эта его черта! Сердце зашлось болью. Казалось, оно кровоточит и вот-вот остановится обессилев. И как же этого хотелось!
Но ёнмиран не замечал. Стоял напротив и не видел, как я буквально умираю от боли!
– Стелла, знаю, что ты упрямая и всегда добиваешься своего. Но все же подожди немного! Совсем чуть-чуть. Я вымолю у родителей разрешение на развод! Попрошу Императора… Он не откажет, не сможет. Лоб разобью в поклонах, если это понадобится…
Я смотрела и не узнавала. Это мой Хансо-ран? Его словно подменили. Суетливый мальчишка, говорящий слишком много. Неужели все на самом деле так плохо, что он забыл о сдержанности, второй добродетели ёнмирана?
– Не надо.
– Я… Что?
Хансо услышал не сразу, а потом замер, боясь поверить.
– Ты… согласна?
– В этом нет никакого смысла. Хансо-ран, знаешь, как в моем мире называют женщин, которые уводят из семьи мужей? У вас такого и слова-то нет, – я усмехнулась, чтобы не дать волю слезам. Голос и так уже предательски подрагивал.
– Да какое мне дело до твоего мира! – он закричал, и от удара содрогнулся золоченый столб, поддерживающий крышу.
Эмоции. Хансо-рана они переполняли не меньше, чем меня. Но обида окрашивала все в черный цвет. Бережно сохранять в душе осколки прошлого, беречь, лелеять… Чтобы отказаться? Забыть? Просто потому что тот, кто клялся любить и защищать, теперь велит принять чуждые обычаи. Перестать быть собой?
Только бы не расплакаться!
– Ты сделал свой выбор, Хансо-ран. Как и я – свой.
Пустота. Наверное, можно жить, если отрезали руку или ногу. Но что делать, когда забрали душу?
Нюта и Даша радовались встрече так, словно не виделись несколько
Служанка возмущалась, что пачкается нарядное платье.
– Собаки могут повредить украшения! А они дорогие!
– И что с того? – от неожиданности я попятилась.
А девушка завизжала – Даша клацнула зубами прямо возле моей руки, сжимающей мячик.
– Собака укусила госпожу!
Вопль поднял на ноги всех домочадцев: от простых слуг, до воинов, прошедших со мной Террах.
А мы с Дашей удивились.
Она с недоумением смотрела на переполох. А Нюта, решив, что сейчас будет происходить что-то веселое, виляла хвостом так, что её немного заносило.
Успокоить всех оказалось нелегким делом. Меня крутили, вертели в разные стороны, стараясь найти следы покусов, и не находили.
– Простите, госпожа, – после кланялся управляющий. – Она новенькая, еще не знает всего. Я должен был ей все объяснить…
Пришлось успокаивать испуганную девушку:
– Если Даша кого-то укусит… последствия увидишь сразу. Пойдем в дом. День выдался тяжелым.
Довольные произошедшим собаки пыхтели рядом. Служанка старалась держаться от них подальше, и я в сотый раз пожалела, что рядом нет Линен. Она бы поняла. А если и нет, все равно встала бы на мою сторону! Да и собаки рядом с ней не нервничали.
– Учитель!
Задорный, звонкий голос. Я обернулась так, что подол юбки взметнулся и ветерок коснулся лодыжек.
– Куён!
Навстречу, улыбаясь, бежала девушка в мужской одежде.
Я обрадовалась. Даже не подозревала, как соскучилась по этому сорванцу. А еще… еще она могла отвлечь от тяжелых мыслей и заставить хоть ненадолго забыть о пустоте, поселившейся где-то глубоко в душе.
– Учитель, я так рада, что вы вернулись! – она низко поклонилась.
И тут же была атакована собаками. Нюта не выдержала первой, а Даша с охотой включилась в общую возню на полу.
Я дала им поздороваться. И отправила на место, когда смеющаяся Куён поднялась на ноги.
Она изменилась. Вытянулась, походка приобрела некоторую плавность. И во взгляде появилось что-то новое.
– Ты повзрослела! Уже не робкая девчушка.
Куён потупилась и залилась краской.
– Не смущайся! Вижу, ты теперь тоже носишь мужскую одежду?
– Она удобнее, – пожала плечами девушка.
Здесь, в Ранко, особо не возмущались подобным переодеванием. Но дедушка Куён считал, что не пристало женщине вмешиваться в занятия мужчин. И постоянно ворчал, что внучка пропадает на псарне вместо того, чтобы готовиться стать хорошей женой.