Древнее учение о странствованиях и переселении душ

Милославский Петр

b) верования кельтских племен

Одинаковое значение, как у мексиканцев и перуанцев, имело верование в душепереселение у кельтов (друидов) и сродных с ними племен, по крайней мере, насколько мы можем судить о том по известиям и заметкам, дошедшим до нас от греко-римских писателей, Диодора Сицилийского, Страбона, Тацита, Юлия Цезаря, Помпония Мелы, Валерия Максима и Аммиана Марцеллина45. Исходя из планетно-стихийных космогонических идей, друиды учили, что человек создан из всех стихийных элементов и имеет бессмертную душу, предназначенную для блаженной жизни46. Образ посмертной

жизни души, по представлениям друидов, какой мы в состоянии воспроизвести на основании известий упомянутых писателей, в точности представляет те же самые черты, какие встречаются у других некультурных народов. Из галльских похоронных обычаев видно, что души умерших, по верованиям друидов, переселялись в страну блаженных; при сожигании трупов живые бросали в огонь письма, назначенные родственникам, уже обитающим в этой стране47. В воззрении друидов смерть, по выражению Лукана, только разделяла две половины жизни – земную и посмертную – одну от другой48, и потому вместе с трупом сожигались также принадлежности умершего, которые предполагались необходимыми для него в будущей жизни. Естественно ожидать, что с подобными представлениями соединялось верование в переселение души на пути в страну блаженных по предметам окружающего мира, как это ясно видно из прямых свидетельств Юлия Цезаря и Диодора49.

Гай Юлий Цезарь. Древнеримский бюст

Цезарь утверждает, что галльские предводители, желая внушить своим воинам презрение к смерти, уверяли их, что души их не погибнут, а перейдут в другие тела50. О народах кельтского племени вообще Диодор Сицилийский свидетельствует, что у них утвердилось мнение Пифагора, по которому бессмертные души продолжают свое существование, переселяясь в другие тела, и по истечении определенного времени снова возвращаются к жизни51. Это возвращение к жизни, как показывает дальнейшей ход рассказа, происходило уже не на земле, а в стране блаженных, потому что дальше Диодор именно передает обычай посылать с умершими письма родственникам. Что друиды считали причиной того, что душа не могла прямо идти в страну блаженных, а принуждена была подвергнуться процессу переселений, неизвестно. Трудно, впрочем, думать, что по воззрению друидов переселялись в другие тела только те души, которым тяжесть грехов не дозволяла вынести трудное путешествие в желанную страну. Древнее мифологическое повествование кельтского происхождения выражает смысл переселения душ у друидов гораздо проще, непосредственнее и ближе к образу воззрения некультурных народов52. Душа, совлекшись от земной оболочки, возрождается в новой форме в верхних сферах воздушного пространства. Облака состоят из душ недавно умерших людей, которые носятся над головами армий, внушая воинам мужество и устрашая врагов. Будучи еще не свободны от чувственных аффектов и земных привязанностей, они вмешиваются в людские дела. Напрасно они усиливаются подняться выше атмосферного пространства; они встречают непреодолимую преграду из сафира, которая не поддается их усилиям. Вступивши, наконец, на луну, души переходят ужасающие ледяные равнины, теряют здесь всякое ощущение, кроме чувства простого бытия, и забывают все, что ими пережито на земле. Во время лунного ущерба они возвращаются на землю и при содействии всеоживляющих солнечных лучей поселяются в

новых телах и снова начинают свой жизненный путь. В этих воззрениях ясно выражается известное нам представление некультурных народов о переселении душ, когда оно не имеет еще никакого высшего значения. Но далее в том же самом повествовании являются новые черты. Душа не восходит выше луны; запятнанная земною нечистотою, она должна очиститься от этой нечистоты путем многократного возрождения и испытания, пока не будет удалено последнее пятно, омрачающее ее светлое существо. Только тогда она становится способной вознестись превыше всех миров, где блестящий солнечный диск состоит только из чистых душ, погруженных в океан блаженства53. Еще яснее высшее значение душепереселения у кельтов выражено в песнях Талиесина, барда из Уэльса, который жил уже в VI в. по P. X. и в миросозерцание которого примешаны уже христианские понятия54. По воззрению Талиесина, в мире существует три круга бытия55. Первый есть область бесконечного, где нет ни живых, ни мертвых и где живет и движется только Божество. Второй составляет область душепереселения, где все живое истребляется смертью и в потоке жизни и смерти беспрестанно изменяет свои формы. Эту область проходит человек. Третий круг есть область счастья, куда восходят после смерти все существа, переселяясь из низших форм бытия в высшие и таким образом достигая высшего совершенства и блаженства, возможного для конечных тварей. Но если душа предается греху, то переселяется в низшие существа, из которых она снова может и должна стремиться к очищению и восхождению в горний мир. Талиесин сам о себе говорит, что он уже дважды родился. «Я был мертв и опять стал живым, и вот я теперь Талиесин. Я был горным оленем, был петухом, и вот я теперь Талиесин». В другой песне Талиесин с большей полнотой изображает переход души чрез бесчисленные формы животных и воодушевленных предметов56. Но хотя бы такое попеременное восхождение и нисхождение души длилось целые миллионы лет, путь в область счастья всегда остается для нее открытым, и она в конце всего неизбежно достигает предназначенного ей блаженства.

Однако мы не можем и не имеем исторических данных приписать такое высшее значение душепереселения, какое выражает Талиесин, народному сознанию древних кельтов. Из древнейших памятников и свидетельств видно, что у друидов конечною целью переселения души была не высшая идеальная область божественного счастья, а обыкновенное у некультурных народов царство отшедших душ, доступное для всех людей и носящее вполне чувственный характер. Как мы видели, для достижения этого царства вовсе не нужно было очистительного переселения души. Учение о душепереселении, подобное изложенному выше, встречается уже в позднейших произведениях народного творчества, где языческие идеи перемешаны с христианскими, а потому если оно и существовало в таком виде у древних кельтов до распространения христианства, то оно было скорее достоянием жрецов, которые у кельтов, как и у всякого народа, стояли во главе религиозной мысли и религиозного сознания. Ниоткуда не видно и не из чего заключить, чтобы чувственно-конкретное миросозерцание некультурных народов вообще и кельтов в частности достигало отвлеченной идеи очищения и соединяло в него верование в душепереселение. Потому строгая историческая критика совершенно не может допустить того, что исследователи кельтических древностей приписывают древним кельтам на основании позднейших источников и преданий. Душепереселение у друидов не имело никакого высшего значения.

Конец ознакомительного фрагмента.