Древнекитайская философия. Эпоха Хань

Коллектив авторов

Некто спросил: «Если человек опирается на ограду двора Конфуция, исполняет на струнах чжэнские и вэйские мелодии, знает наизусть писания Хань Фэя и Чжуан Чжоу, то возьмете ли вы его себе в ученики?» Отвечаю: «Если он у варваров, живущих на северо-востоке, то возьму, если он стоит у ворот, то подзову. Но как жаль, что он поменял местами верхнюю и нижнюю одежды» [561] .

У совершенномудрого ухо не откликается на неправое, а уста не приходится специально учить добру. У мудреца ухо выбирает и уста выбирают, а у человека из толпы не выбирают. Некто спросил: каков человек из толпы? Отвечаю: «Живет ради богатства и знатности». — «А мудрец каков?» Отвечаю: «Следует чувству долга». — «А совершенномудрый?» Отвечаю: «Подобен божеству». Наблюдай за мудрецом — и познаешь человека из толпы; наблюдай за совершенномудрым — и познаешь мудреца; наблюдай за Небом и Землей — и познаешь совершенномудрого. В Поднебесной есть три привязанности: человек из толпы привязан

к своему окружению, мудрец привязан к своей правде, совершенномудрый привязан к своему учителю. В Поднебесной есть три вида проверки: человек из толпы проверяет себя своей семьей; мудрец проверяет себя государством, совершенномудрый проверяет себя Поднебесной. В Поднебесной есть три двери: от чувств и желаний открыта дверь к животным; от ритуала и чувства долга открыта дверь к людям; от исключительного разума открыта дверь к совершенномудрым.

561

Т. е., не овладев еще учением Конфуция, он уже выучил наизусть писания враждебных конфуцианству философов Хань Фэя (Хань Фэй-цзы) и Чжуан Чжоу (Чжуан-цзы).

Некто спросил: «Каким образом достойный муж может пребывать в спокойствии?» Отвечаю: «Когда он сосредоточен, то [его мысли] широки и глубоки; при соблюдении ритуала он предельно строг. Так он может пребывать в спокойствии».

Благородный муж осторожен в мелочах и погружен в добродетель, ему не приходится раскаиваться даже в мелочах, не говоря уже о большом зле. У возвышенного мужа ухо прислушивается к добродетели, у низменного мужа ухо прислушивается к самому себе. Конфуций не терпел таких, которые не стыдятся своих слов и не стесняются своих поступков.

Глава четвертая. Спрашиваю о Пути

Некто спросил о Пути. Отвечаю: «Путь проходим, на нем нет непроходимых мест». Тот спросил: «А можно ли идти по другому [Пути]?» Отвечаю: «Идти к Яо, Шуню, Вэнь-вану — это правильный Путь. Отвергать Яо, Шуня, Вэнь-вана — это иной путь. Благородный муж держится правильного Пути, а не иного».

Некто спросил о Пути. Отвечаю: «Путь похож на дорогу, похож на реку. Повозки и лодки ходят там туда и сюда, не останавливаясь ни днем, ни ночью». Тот спросил: «А как найти прямой путь и ходить по нему?» Отвечаю: «Дорога хотя и петляет, она доведет до Ся [562] — иди по ней. Река хотя и петляет, она приведет к морю — иди вдоль нее». Тот сказал: «Дела хотя и петляют, она приведут к Совершенномудрому — следуй им».

562

Ся — так называлась Центральная китайская равнина, колыбель древнекитайской цивилизации. Во времена Ян Сюна так назывался район среднего течения Хуанхэ, считавшийся центром Китая.

Путь, добродетель, человеколюбие, чувство долга, ритуал можно уподобить человеческому телу. Путь ведет его, добродетель приводит его к достижениям, человеколюбие делает его человеком, чувство долга заставляет его поступать как должно, ритуал придает ему надлежащий вид, и все это от Неба. Если эти свойства объединены, то получается цельность, если они разъединены, то получается раздробленность. [Точно так же] если у одного человека имеются все четыре конечности, то тело его полное.

Некто спросил: «В чем мерило добродетели?» Отвечаю: «Не знаю. [Если] наверху поступают должным образом, то и внизу поступают так же».

«Осмелюсь спросить — почему не знаете? Ведь есть же ритуал, чего же тут уверенно знать?» Отвечаю: «Поступай согласно ритуалу там, и народ воспримет твой поступок здесь [563] . Что еще нужно знать?»

Некто спросил: «Не лучше ли не иметь ритуала, а иметь добродетель?» Отвечаю: «Ритуал — это тело. Человек, не имеющий ритуала, как может быть добродетельным?»

Некто спросил о Небе. Отвечаю: «Я через Небо увидел деяние путем недеяния». Тот спросил: «Разве форма всех вещей не вырезана Небом?» Отвечаю: «Конечно, не вырезана им. Если вещи нужно вырезать, то где же взять силы сделать это?»

563

Согласно конфуцианскому учению, правитель является для подданных образцом и примером для подражания.

Лао-цзы говорил о Пути и добродетели, и я это принимаю. А вот отказ его от человеколюбия и чувства долга, уничтожение им ритуала и учености я не принимаю.

Могу ли я видеть все ясно? Только Совершенномудрый может видеть все ясно, остальные — как бамбуковые занавески на повозке [564] . О, как велик Совершенномудрый! Его речи — это высший предел [мудрости]. Распахнув [двери к нему], охватишь взглядом все четыре моря [565] , захлопнув их, не разглядишь ничего среди своих стен.

564

Бамбуковые

занавески вешались на повозке для защиты седока от пыли. Все предметы через них виделись смутно. Ян Сюн сравнивает все неконфуцианские учения с такими занавесками, через которые нельзя видеть предметы во всей их полноте.

565

По представлениям древних китайцев, вся суша окружена с четырех сторон морями.

Речи Совершенномудрого подобны воде и огню. Некто спросил о воде и огне. Отвечаю: «Вода — измерь ее глубину, и она превзойдет самое глубокое; измерь ее протяженность, и она превзойдет самое далекое. Огонь, когда он полыхает, [своим блеском] превосходит самое блестящее; когда его поддерживают, [своей яркостью] превосходит самое яркое».

Если доверить управление Поднебесной тому, кто не опирается на записи ритуала и на пять человеческих качеств [566] , то я могу счесть Хуан-ди, Яо и Шуня ненужными наростами.

566

Пять человеческих качеств — чувство долга у отца, материнская любовь у матери, дружеское отношение старшего брата к младшему, уважительное отношение младшего брата к старшему, сыновняя почтительность.

Некто сказал: «В глубочайшей древности не было законов, а управляли; значит, законы не нужны для управления». Отвечаю: «Это был период хаоса, совершенномудрые ненавидели его, поэтому законы начались с Фу-си и были завершены при Яо. Если бы не Фу-си, не Яо, то ритуал и чувство долга не возникли бы, совершенномудрые не приняли бы этого».

Некто спросил о ритуале на восьми окраинах [567] . Какой там ритуал, какая музыка? Отвечаю: «Исправляй их по образцу Срединного государства». Тот спросил: «А что такое Срединное государство?» Отвечаю: «Основанное на соблюдении пяти отношений, кормящееся за счет семи налогов [568] , расположенное в центре Земли под центром Неба — это Срединное государство. Если пройти его и пойти дальше, то там будут другие люди» [569] .

567

Восемь окраин — страны, лежащие вокруг Китая по восьми странам света (включая четыре промежуточные).

568

Семь налогов — налоги на пять видов зерновых культур («пять хлебов»), а также на шелковичные деревья и коноплю.

569

Другие люди — незнакомые с истинами конфуцианского учения.

Совершенномудрый, управляя Поднебесной, сдерживает ее ритуалом и музыкой; если их нет, то [люди] звереют, если от них отступают, то [люди] дичают. Я вижу, что все школы умаляют ритуал и музыку, но не вижу, чтобы Совершенно мудрый умалял их. Кто может писать не при помощи кисти, говорить не при помощи языка? Я вижу, что небесные постоянства [570] — это кисть и язык для императоров и правителей.

Разум — это знание. Ведь разум использует негодное, извлекает пользу из бесполезного, не давая возникать ни излишку, ни недостатку. Если хорошо овладеть изготовлением посуды и оружия, строительством лодок и повозок, сооружением дворцов и палат, то ритуал изойдет и оттуда.

570

Небесные постоянства — нормы конфуцианской морали — ритуал, человеколюбие, чувство долга, сыновняя почтительность, ум.

Некто спросил, какой звук самый громкий. Отвечаю: «Это не гром, не громовые раскаты. А вот шум и грохот, которые и спустя долгое время становятся все сильнее, идут от Совершенномудрого».

Некто спросил: «Можно воспринять Путь или нет?» Отвечаю: «То, что можно воспринять, следует воспринять, а что нельзя — следует изменить».

Некто спросил о недеянии. Отвечаю: «Зачем деяние? В старину юйский [Шунь] и [династия] Ся восприняли порядки Яо и шли по пути Яо. Законы и нормы были понятными, ритуал и музыка были всем известными. [Правители] спокойно сидели и взирали на изобилие у народа Поднебесной. Это и было недеянием. Но преемник Цзе и наследник Чжоу [571] [застали положение, когда] законы и нормы были отброшены, ритуалу и музыке был нанесен ущерб, и, если бы они спокойно сидели и взирали на гибель народа Поднебесной, было бы это недеянием?»

571

Преемником Цзе был Чэн Тан, а преемником Чжоу — У-ван.