Древние цивилизации
Шрифт:
Осторожный правитель Катабана Варав'иль предпочитает союз с Кариб'илем и за это вознагражден им некоторыми территориями Асвана. Еще восточнее царь Хадрамаута делает аналогичный выбор, становясь на сторону Кариб'иля. Но с сабейской стороны этот союз представляется по меньшей мере странным. Разве не в Хадрамауте производится в больших количествах ладан? Разве Шабва не служит центром его сбора и дальнейшей транспортировки? Предпочел ли Кариб'иль союз войне или же отложил до лучших времен овладение этой обширной областью? За отсутствием подтверждающих документов ответить невозможно.
Завершив свои большие походы, Кариб'иль пожинает плоды одержанных побед. В большом храме в Сирвахе два каменных блока несут на себе длинную надпись, перечисляющую все осуществленные мукаррибом замыслы в сфере строительства. Теперь в его распоряжении большие трудовые ресурсы, которыми он маневрирует, перебрасывая, по мере надобности,
Текст упоминает прежде всего два города, укрепленные им: Баракиш и аль-Байда. Расположенные к западу и к востоку от Нашшана, эти два оплота контролируют вход и выход ко всем владениям побежденного царства.
Далее Кариб'иль посвящает себя работам в области гидротехники и ирригации – главным образом в окрестностях Ма'риба, где он расширяет орошаемые земли, сооружая в вади заградительные щиты и распределители воды. На новые территории и даже за их пределы он выводит колонии сабейских переселенцев. Побежденные города (как Нашшан) или только что основанные (как Нашк) получают каждый по контингенту сабейских колонистов. Помимо сабейцев, волна сабейской колонизации увлекает с собой и всякий люд, принадлежащий к другим племенам, но обосновавшийся в Сабе (среди такого рода «полусабейцев» немало торговцев). Эти инородцы, продвигаются даже далее, чем «чистые» сабейцы-колонисты. Одни из них обосновываются в вади Марха и в самом сердце вади Дура, и на склонах, ведущих к равнине Дарина; другие выбирают для новоселья высокие плоскогорья – к югу от Таизза, в окрестностях Саны, в том числе в горном массиве Наби Шу'айб. Третий поток миграции устремляется в сторону Хадрамаута. Там, в столичной Шабве имелось святилище Альмакаха – верный признак присутствия сабейцев или, в любом случае, выходцев из Сабы.
На берегах Красного моря сабейцы появляются в районе Хурейды и обучают там туземцев своему письму. Они появляются и на другом берегу моря: их присутствие в Эфиопии засвидетельствовано уже в эпоху Кариб'иля Ватара. Ученые предполагают, что сабейцев (в большинстве своем ремесленников и купцов) привлекли природные условия: по климату и характеру растительности эта часть Эфиопии очень сходна с Йеменом. Большинство переселенцев – из Ма'риба, другие пришли с той равнины, где стоит Сана. Как каменщики и каменотесы они используют приемы, завезенные с восточного побережья Красного моря. Так, одно из святилищ в Йехе (на юге Аксума) считается произведением их рук: архитектура, техника строительства, монолитные пилоны, карниз, украшенный зубчиками, – все это повторяет странным образом сабейские храмы той же эпохи.
Во всех этих районах сабейцы распространяют свой язык. К концу царствования Кариб'иля сабейский язык становится средством общения в очень значительной части Южной Аравии, он преобладает по всему периметру окружающих Йемен пустынь. Он проникает также в Эфиопию: несколько обнаруженных там текстов упоминают сабейские божества и одного из сабейских государей.
Как объяснить эти сабейские победы, следующие непрерывной чередой в течение полувека? Политическая ситуация была, конечно, для Кариб'иля благоприятна: раздробленность Южной Аравии, состоявшей из множества мелких и мельчайших государств, могла лишь способствовать успехам его начинаний. Северные районы не имели между собой какой-либо политической связи, необходимой для действенного сопротивления сабейцам. То же самое следует сказать и о племенах, населявших горные области, возвышающиеся над Аденом и побережьем Индийского океана. Только царство Асван являло собой подлинное государство, способное противостоять Сабе. Это объясняет ожесточенность боев и ярость последовавшего за ними «усмирения».
Какими средствами располагала Саба? Ее превосходство следовало из ее процветания – главным образом в области сельского хозяйства. Размеры Ма'рибского оазиса, интенсивность его эксплуатации и окупаемость вложенного в него труда были источником ресурсов Сабы. Однако использование этого источника было бы невозможным без четкой организации труда той общины, что носила имя Саба. Межплеменная сплоченность сабейцев и объясняет во многом их превосходство.
Процветанию Сабы способствовали также прибыли от торговли благовониями. Начиная с VIII в. до н. э. страны Восточного Средиземноморья, за исключением Египта, потребляют ароматичные продукты, а в течение VII в. до н. э. – во все возрастающих количествах. С самого начала Саба старается взять всю торговлю под свой контроль, и походы Кариб'иля имеют своей целью упрочение ее господства на главных караванных путях. Союз с Хадрамаутом был для Сабы, наверное, более выгодным, нежели навязанное ему силой владычество. Можно утверждать, что царствование Кариб'иля примерно совпадает по времени с процессом роста потребления благовоний на Ближнем Востоке и с развертыванием торговли ими. Разве сабейский царь
Однако экономическое могущество не объясняет полностью успехов сабейцев. Вероятно, изобилие продуктов питания повлекло за собой демографический взлет в области Ма'риба. Остается неизвестным, было ли военное превосходство Сабы, продемонстрированное не раз на полях битв, следствием большей численности ее войск. Тексты сообщают о потерях противоположной стороны – и только. Они, однако, позволяют догадаться о большой численности тех сабейских колонистов, которые поселились на недавно завоеванных землях. Сабейская колонизация, конечно, связана с демографической мощью Сабы. А она проистекала из двух источников – из естественного прироста населения и из волны переселенцев, прибывавших в Сабу извне. Эти выводы более правдоподобны, чем предположение о сабейском военном превосходстве. Никаких сведений о военном гении Кариб'иля или о более высоком качестве вооружений его армии просто нет.
Какова была судьба Сабейской империи? Империя Кариб'иля представляется слишком обширной, чтобы иметь шансы на сколь-либо длительное существование. Однако трудно сказать, когда она дала первые трещины. Известно, что один из его преемников был вынужден воевать на разных направлениях. Прежде всего он поднимает меч на Джауф, расположенный всего в какой-то сотне километров от Ма'риба. Там царство Ма'ин пытается утвердить свою относительную независимость и обеспечить себе контроль над Баракишем: сабейский государь в ответ отдает на разграбление своим солдатам окрестности Ма'ина. Затем его войска направляются к северу от Джауфа, где местные племена к этому времени выходят из повиновения. Военные действия ведутся до самого Наджрана. Еще более серьезное положение складывается на юге страны, в районе Йафа и на высотах, окружающих полукольцом Аденский залив. Царство Катабан, давнишний союзник Сабы, принимается мутить некоторые племена, подстрекая их порвать узы зависимости от Сабы: Катабан отныне становится соперником. Сабейский мукарриб вынужден вторгнуться со своими войсками в район вади Тубан, где скрещивает клинки с племенем Дахас и истребляет четыре тысячи его членов. Так закатывается звезда Сабейской империи и начинается возвышение Катабана.
Основой процветания всех южноаравийских государств было земледелие и торговля весьма ценным товаром – благовониями. «Если продвигаться на юг, то самой последней из всех обитаемых земель окажется Аравия. Это единственная страна, которая производит ладан, мирру, корицу, киннамом, ладанон… От всей Аравии исходит неизъяснимо нежный, дивно пленяющий аромат». Так в V в. до н. э. Геродот Галикарнасский описывал страну, расположенную на самом краю его плоского мира. Ее описание «отец истории» мог составить лишь из разрозненных сведений, собранных им то здесь то там на обширной территории между Нилом и Евфратом и расцвеченных к тому же поэтическими легендами. Вот что, например, рассказывает Геродот о том, как арабы снимают урожай со своих благовонных «полей»: «Ладан они собирают, воскуривая стиракс, растительный клей, ввозимый греками из Финикии. Это необходимо, так как дающие ладан деревья охраняются летучими змеями. Змеи эти невелики, имеют разноцветную окраску и летают вокруг деревьев и промеж ветвей без устали. Ничто не в состоянии отогнать их, кроме дыма стиракса (…) Чтобы собрать корицу, арабы надевают на себя бычью шкуру, которая покрывает все тело, закрывает лицо и в которой проделаны отверстия лишь для рук да для глаз. В таком-то облачении они и отправляются на поиски коричного растения, которое произрастает в не очень глубоких озерах. Местность кишмя кишит этими крылатыми животными, сходными с нашими летучими мышами. Все это летающее, порхающее и вьющееся зверье оглашает озера ужасающими криками. Против него при сборе корицы нужно всегда быть настороже, оберегая, паче всего прочего, глаза.
Сбор киннамома еще более удивителен. Из каких краев он привозится сюда? Никто ничего толком не знает. Люди Востока полагают, что он произрастает в той стране, где воспитывался Дионис; впрочем, имя его – финикийское.
Кору киннамома, как утверждают некоторые, приносят большие хищные птицы на вершины неприступных скал, где и сооружают свои гнезда – из смеси этой коры с глиной. Чтобы до этой бесценной коры все-таки как-то добраться, арабы прибегают вот к какой уловке. Они разрубают туши быков, ослов и других животных на очень крупные куски, привозят эти куски мяса к месту гнездования и разбрасывают их у подножия скал, после чего прячутся поблизости. Птицы, завидев мясо, набрасываются на него и уносят его в свои гнезда. Так как куски слишком тяжелы, гнезда рушатся вниз. Арабы тогда выскакивают из засады и собирают эту киннамомовую кору. Потом киннамом развозится по разным странам».