Древние Славяне. Соль. Книга первая. Крещение
Шрифт:
– Забирай Тошку, – нетрезво разрешил Граня и выпил своё вино. – Хотя – нет, не выдюжит он тебя… Чего я несу какую-то муйню? Пора идти в мастерские за посудой. Спасибо, Зоря, вовремя ты с винцом. Как там Милослав, живой?
– Брательник отсыпается, просил рано не будить. – Отмахнувшись от запаха перегара, Зореслава кивнула на дверь. – Пойдёмте в поварню завтракать, здесь, в столовой, накрывать сегодня не буду, не натопишься на вас, холодно, а дров жалко.
Неугомонный вчера
Но Милослав считал – пусть мастеровые мужики сами добывают пропитание, а то нарожают по десять-пятнадцать детей и корми их за общинный счёт. Не дело это.
А сегодня он жмурился на солнечный свет сквозь бычьи мочевые пузыри на окошках его клети и, лежа на боку в постели, медленно отпивал из кружки вино, пытаясь прийти в себя.
– Гранислав сам разберётся с посудой, не маленький. А мне плохо…
Деревня Глины. Посуда
Сторговались Гранислав и Творемир в трёх дворах.
При подъезде высоких расписных возков, на крыльцо степенно, но быстро выходили хозяин с супругой и старшими сыновьями, за ними толпились дочери. Все девушки в шубах, а не в тулупах, распахнутых по случаю оттепели. У мужчин короткие мятли и высокие шапки, на поясах ножи в украшенных кожаных или берестяных ножнах, на груди и поясах праздничные обереги. У хозяйки и девиц на головах под платками венчики. И все девицы успели подрумянить щёки свёклой и навести сажей брови.
Сойдя с крыльца, хозяева шли с подносом к княжьим возкам и предлагали гостям кружку горячего взвара. Вина и медовухи, как понял Творемир по вздохам мужиков, в деревне не осталось. Вместо закусочных пирожков на подносе горой лежали обязательные в Глинах ватрушки, явь гончарного круга, с разноцветными начинками. Белые творожные, красные клюквенные, желтые медвяные и зелёные, с засоленными травами и чесночком.
К полудню Тоша окончательно оклемался и с нарастающим интересом рассматривал гончарные мастерские. В них стояли особые округлые печи с топкой внизу, с открытым зевом во внутрь, с трубой, выходящей в крышу. У стен высились надстроенные в несколько лесов полки с готовой посудой, с забавными свистульками и фигурками богов. По углам мастерской горой стояли мешки с морозной глиной. И на самом почётном месте красовались деревянные круги с верёвочными приводами и высокие стулья перед ними.
Торговаться Творемир не спешил, цепко держал в руках бочонок с медовухой и тщательно выбирал посуду, впервые в жизни ощутив свою важность и отношение к княжьей семье, в доме которой он жил с детства.
В самой большой мастерской Творемир, оглядывая полки с изделиями, увидел высокую корчагу с дырочками.
– О! Давильня ягодная! – Обрадовался он. – Повариха Радмила в этом лете расколола последнюю, просила привезти.
– Для
Хозяин Бодоша и его трое сыновей молчали, смотрели по сторонам, скрывая жадный голод, стараясь не задерживаться взглядом на дубовом бочонке Творемира.
– Колбасы круг. – Ни на кого не глядя, объявил Творемир. У мужчин вздёрнулись кадыки под бородами. – За ягодную давильню. Солонины два шмата и бочонок крепкой медовухи за остальную посуду.
– Берём! – Решительно перебил жену Бодоша, собравшуюся торговаться. – И можешь по древне не искать. Давильня товар штучный, только мы делаем.
И дальше гончары разговаривали деловито, предлагая свои изделия, разливая по чашкам медовуху из немедленно вскрытого бочонка. Солонину, просо и подмороженные овощи рассматривали сбежавшие к саням обе девки и их мамка, стараясь не прогадать при торге.
Тошка-Творемир громко разговаривал и важничал. Доставал наугад из мешка пряники и отдавал их в ещё тонкие и ухоженные пальцы девок. Те краснели и брали.
На кемарившего в санях Гранислава, женщины и девушки заглядывались не меньше, но он, усталый от вчерашней мыльни, ни с кем не заигрывал, лежал на сене и, после очередной поднесённой чарочки, щурился на солнце, дышал и слушал капель с крыш.
До сумерек по дворам хозяйки с дочерями паковали в солому и мешки посуду разных видов. Граня велел брать всё – и простые горшки и чашки для поварной, и расписные для столовой.
В дом княжича Гранислав и Тоша вернулись усталые и похмельные.
А вечером опять напились вина, доели от вчерашнего угощения, да ещё и повариха Шура сделала на сковороде яишню о десяти утиных яйцах с луком и грибами. Еле дышали к ночи.
Третьего дня, после сытного обеда, переобнимавшись с Милославом, Зореславой и всей дворней, отправились обратно домой.
Конь Топыч, заскучавший без пробежек на конюшне, бодро тащил сани, нагруженные грудой мешков с посудой. Осоловевший от пития Тоша, не особо его подгонял.
Утомлённый гостеванием, Граня дремал у задника саней, придерживая посуду. Под боком что-то мешалось, и он вытянул свёрток. Оказался тот, с сапогами. Продукты обменяли, пряники раздарили, а про сапоги забыли. Надо же было так упиться…
Положив свёрток под щёку, княжич удобно пристроился и сладко, как бывает на морозном воздухе, заснул.
Дорога в деревню Явидово. Встреча
– Граня, просыпайся, кажется, на дорогу ломится лось. – Творемир натянул вожжи, останавливая коня. – Переждём, а то сшибёт.
Вздрогнув, Гранислав сел в санях, огляделся. Из леса, боясь поломать тонкие деревца и замёрзший кустарник, к дороге напролом пробивалась невысокая девица. Лица, из-за съехавший шапки, было не видно, но девица была крепкая и тащила за собой волокушу с тяжелым оленёнком.
– Это Вася-охотница. Она одна на все деревни такая. – Творемир сплюнул в снег, свистнул что было мочи и закричал. – Вася! Иди к нам, подвезём!