Древние тайны (Сборник)
Шрифт:
– Конечно! – обрадовался Аркаша. – Я жду.
– Брраво! Брраво! – закричал со шкафа попугай.
Ричард продолжал:
Летая вот так, миллиарды недель и столетий,
Само совершенство, а значит, несчастная очень
Взмолилась Земля,
Упросила космический ветер,
Чтоб он постарался
Хотя бы немножко помочь ей.
И ветер
На поиски жизни, для нашей планеты безвредной.
Чтоб мелкой, послушной, не очень кусачей была:
Ведь наша невеста полжизни одна провела!
Голос Ричарда окреп; он читал стихи, подняв к потолку правую руку, как юный Пушкин. Они даже похожи были с Пушкиным. Его голос звенел:
Космический ветер
Микробов принес, инфузорий
И даже амеб,
Очень схожих по форме с фасолью,
Глупейших простейших
И просто простейших простейших,
Размером в микрон
Или в тысячу раз его меньше.
И все эти твари —
Красавцы, а чаще уроды —
Мгновенно ушли в глубину, в малосольные воды.
Чем дальше читал Ричард, тем больше поэма нравилась Аркаше. Хоть он сам раньше стихов не писал и учить наизусть их не любил, сейчас он подумал, что не мешало бы кое-что запомнить.
А Ричард между тем продолжал:
Века миновали.
И были они знамениты
Тем, что инфузории выросли до трилобитов
В подводных долинах,
В пещерах и даже на скалах
Плодились трепанги, акулы, кораллы, кальмары...
Медузы, омары и рыбы различных размеров
В рассоле водились,
В условиях самых тепличных,
Пока в океане им тесно и душно не стало...
Там скаты парили,
Как стеганые одеяла,
На них, как подушки,
Лежали витые ракушки,
А звезды блестели,
Как серьги в ушах у подружки.
Над ними неспешно скользили морские коньки,
Как будто по льду,
Натянувши на хвостик коньки...
Ричард перевел дух и спросил Аркашу:
– Хочешь чаю? Или кофе?
–
Ричард нажал кнопку, из стены выехала полочка, на которой стоял бокал лимонада и чашечка с кофе, над которой поднимался душистый пар.
– Сейчас начнется самое главное, – сказал Ричард. – Я попытался показать в стихотворной форме процесс переселения живых существ на сушу. Тебе не надоело?
– Ни в коем случае! – ответил Аркаша, маленькими глотками отхлебывая холодный игристый лимонад. – Продолжайте!
Ричард подумал, вспоминая, и заговорил вновь:
Неглупая рыба,
Которую звали тортилла,
Четыре ноги и две крышки себе отрастила
И вышла на берег.
Ей следом кричат: «Не спеши!»
Она отвечает:
«Как мило, что здесь ни души».
Та рыба тортилла по пляжу гуляла без страха.
С тех пор мы с тобой называем ее черепахой.
Вот так началось берегов и полей заселение.
Была пустота,
А теперь здесь живет население.
Живет и растет
Под кустарником или под пальмами,
В тени баобаба места себе выкроив спальные.
Там был червячок,
По размеру совсем пустячок.
Теперь динозавр встречает тебя горячо.
Его не дразни, не побей, не задень, не серди ты.
А то наступил —
Вот и нету тебя, троглодита!
Летит птеродактиль:
Уступит он туче едва ли.
Такие страшилки – скорей бы они вымирали!..
Ричард замолчал, допил кофе, потом сказал:
– Остался последний раздел. И он самый важный для наших с тобой исследований. Слушай:
Не знаем причин,
Не имеем об этом преданий.
В конце мезозоя надвинулось похолодание.
И насморк косил бронтозавров,
И бил их бронхит
За все их грехи.
Но какие у тварей грехи?
Леса опустели – как следствие этого мора,
А в них расплодились
Поганки и мухоморы.
Но некому было ходить в те века по грибы.