Древний Рим. Имена удовольствий

Грез Регина

О, это было необыкновенное утро! Мы вышли из ограды Клодия еще на рассвете, когда солнце, окутанное туманной дымкой, только-только поднималось над горизонтом. Я бы ни за что не встала так рано, но Клодий сказал, что лучше всего проводить первую «эксурсию» по городу до обеда, потому что после обеда многие лавки и мастерские могут быть просто-напросто закрыты и я не увижу многого интересного.

Одета я была вполне по местным обычаям — длинный сарафан на широких бретелях и легкая шифоновая косынка на плечах, чтобы не обгореть на солнце. Мои сандалии вполне соответствовали древнеримской моде, а свои длинные русые волосы я заплела

в две косы и свернула в узел на затылке, получилось очень даже прилично, кстати, с прической мне помогал Элиав, он оказался весьма смышленый парень и быстро понял, что от него требуется.

Клодий выдал нам ровно один сестерций в виде четырех медных ассов на какие-нибудь траты. Я понимала, что поэт мог бы прожить на эти деньги целый день, но как вполне гостеприимный человек пожертвовал их мне на развлечения.

Дело еще в том, что мы с Клодием здорово подружились за эти три дня и даже договорились считаться родней на случай чьих-нибудь расспросов. В любых любопытных глазах я теперь никто иная, как далекая родственница поэта из Этрурии, приехавшая в столицу погостить и поглазеть на всяческие достопримечательности Вечного города на семи холмах. Все просто и ясно, здесь, как оказалось, уйма таких приезжих всех национальностей и цветов кожи. Воистину, в это древнее время все дороги ведут в Рим!

Итак, прогулка наша с Элиавом началась с улицы Виночерпиев, где, собственно, и размещалась небольшая усадьба Клодия и его влиятельного соседа. Проходя мимо огромных бронзовых ворот, за которыми находились владения Консула Каррона, я не выдержала и показала язык двум свирепым львам, каждый из которых держал в раскрытой пасти по металлическому кольцу.

Подумаешь, великий Полководец, усмирил галлов и германцев, подумаешь, из-за одной взбалмошной особы все благородные римлянки ему теперь не по душе, наверно, одними рабынями и перебивается да какие-нибудь элитные лупанарии посещает, у-у-у… рабовладелец допотопный! Поглядеть бы на тебя, хоть одним глазком!

И вот мы с Элиавом выходим на улицу, где уже начали открываться местные магазинчики и лавки. Вряд ли мы будем что-то покупать, но ведь я впервые прогуливаюсь по Риму, да еще по Риму «до нашей эры», хотя — это в моем понимании, конечно, а вот Элиав вполне равнодушно бросает взоры на изобилие местных товаров, на корзины фиников и слив, орехов и винограда, что виднеются на прилавках, выставленных прямо на улицу. А у меня просто разбегаются глаза…

Сколько красок, сколько щедрых даров местной природы! Да и не только местной… В такой крупный мегаполис, как Рим, в изобилии стекаются товары из всех завоеванных провинций: Сицилия, Корсика, Сардиния, Македония, Самния, Сирия, Фракия, часть Галии и древней Германии, часть Турции и Африки… А Карфаген? Интересно, при Тиберии римляне уже взяли Карфаген, став полноправными владыками Средиземного моря, которое они гордо называли — Mare nostrum, то есть "Наше море"…

Мы медленно бредем по мощеной улочке вдоль высоких домов, что чем-то напоминают наши старенькие пятиэтажки — «хрущевки», здесь такие многоквартирные жилища для среднего класса и бедноты называются инсулы. А самые нижние этажи инсул занимают как-раз торговые заведения и харчевни. Бородатый пожилой мужчина зовет нас позавтракать у него, предлагая сыр и вареные яйца, куриное мясо под рыбным соусом «гарумом», но мы отказываемся, мы еще не успели проголодаться.

Дорога начинает заполняться народом и мой спутник предупреждает,

что здесь скоро станет даже тесно, советуя свернуть в переулок и прогуляться по улице Сапожников, где расположены мастерские по изготовлению зеркал, посуды и обуви. Я немного задерживаюсь возле лавки, где торгуют жемчугом и здесь же, впервые в жизни, вот так близко вижу настоящие слоновьи бивни, из которых двое молодых мужчин-рабов, вытачивают какие-то статуэтки, готовясь, видимо, после оправить их в серебро или бронзу.

Рядом продают цветы, из всего представленного великолепия я узнаю только люпин и розу, остальные напоминают фиалки, ирисы и нарциссы, а может, это их местные разновидности. И вскоре нос мой начинает щекотать волнующий таинственный аромат курений — Элиав тотчас объясняет, что мы проходим мимо небольшого святилища Изиды, и правда, люди заходят внутрь с цветами, наверно, будут молиться и дарить свои подношения Богине.

— А я думала, в Риме все поклоняются только Юпитеру и Юноне, а также Венере… еще Марс, да? Диана — богиня охоты и Бахус — покровитель виноделия, Минерва — богиня разума, войны и искусства… ого, я все помню, оказывается, мы это еще в школе учили!

Элиав улыбался, опуская передо мной свои длинные, угольного цвета ресницы:

— В нашем городе множество иноземцев и всем позволено строить храмы для своего божества, открыто справлять обряды и устраивать пышные празднества, лишь бы при этом новые граждане почитали Римских богов и в том числе самого Императора Тиберия, ведь, считается, что он сам ведет свой род от Небожителей.

— А ты каким богам поклоняешься, Элиав? Погоди-ка, дай угадаю… не иначе как златокудрой Афродите, что вышла из пены морской, ты же у нас наполовину грек? А также, конечно, прекрасному Аполлону…

Юноша немного покраснел и смущенно улыбнулся:

— В последнее время меня привлекает учение Митры. Весть о нем в Рим принесли еще легионеры, что сражались в Персии на самых восточных рубежах великой империи. Я как-то послушал на площади одного жреца… Он говорил о том, что все люди равны и должны жить в мире… что на земле должно наступить Царство всеобщей любви и благоденствия… Бог Митра родился в человеческой ипостаси двадцать пятого декабря в Dies Solis — день рождения солнца и был распят людьми, а потом воскрес на третий день…

— О-о-о! Кого-то мне этот Митра сильно напоминает…

За увлекательной беседой мы и не заметили, как оказались на небольшой площади, запруженной народом. Мы с Элиавом едва успели схватиться за руки, как нас уже окружила толпа. Вокруг суетились люди, кричали зазывалы из лавок, раздавались мерные удары металла о металл из мастерской медника, мимо важно шествовала группа людей, что тащили на плечах нарядный занавешенный паланкин. Рабы куда-то несут господина… или госпожу, чего уж тут непонятного.

И вдруг показались всадники. У меня даже дух захватило от такого величественного зрелища! Пятеро, нет, даже шестеро статных мужчин на прекрасных лошадях медленно, но уверенно раздвигали толпу, а точнее, толпа сама разбегалась, пропуская таких важных «птиц». Еще бы у меня не появилось такое сравнение, на шлемах у двоих всадников развевались алые плюмажи, а их столь же яркие плащи величественно колебались при каждом движении грациозных животных.

— Преторианцы, а с ними сам…

Но я бесцеремонно перебила своего «малостатусного» спутника, на меня просто нахлынули восторженные эмоции: