Древний Рим

Миронов Владимир Борисович

И. Тоидзе. «Родина-мать зовет!» Защитим Россию

Майское послание президента В. В. Путина к Федеральному собранию РФ в 2006 г. стало, как мне представляется, откровением для многих в России и мире. Это своего рода urbi et orbi новой русской власти, власти впервые за 20 лет поворачивающейся лицом к своему народу, лицом ко всей России. В его послании, как и в «Русской Правде», есть несколько опорных колонн, которые, если они будут возведены, смогут держать свод Русской державы тысячи лет. Женщины и дети, щит и меч, народ, знание, культура – вот те волшебные источники, откуда и проистекают мощь и величие Российской державы. Интуитивно все понимали: без обращения к ним, страна никогда не поднимется на высоту, достойную своей судьбы и своего народа, и будет по-прежнему опускаться в бездонную бездну. При этом тысячи хищников-чиновников, воров, псевдобизнесменов и олигархов будут продолжать сказочно богатеть. Чтобы этого не случилось, эту гидру надо обуздать, обуздать быстро и жестко. Историк И. Фроянов, говоря о маяках русской истории, назвал Грозного и Сталина, которые «отмечают начало и конец героического периода нашей истории – время, когда грозной для врагов стала сама наша страна». Мы частично согласимся с его вердиктом: «Но быть грозным для врагов государства – это долг царский». Однако самое

важное в «царском долге» – это постоянная и неусыпная забота и любовь к своему народу! Напротив, коррумпированному чиновничеству, преступным олигархам, как и нашим давним противникам и недругам в странах «демократического Запада», страшен именно социально-ориентированный и державный облик власти в России. Ведь это может дать и дает президенту поддержку всего трудового народа – una voce! (единогласно – лат.), а значит: сделает Россию великой. Вот поэтому антинародный и воровской режим жалкого Ельцина вызывал в них просто слезы умиления, а усилившаяся во времена Путина Россия, та Россия, в которой стали заботиться о своем народе, где наблюдается рост экономики и энергетики, ее пугает и страшит, ибо с ней – мощной и сильной державой – придется всерьез считаться. Если сей курс останется неизменным и продлится после 2007 года, о таких правителях будущие поколения, пожалуй, скажут словами историка, обращенными к Ярославу Мудрому, одному из самых ярких властителей Древней Руси: «В сознании русских людей Ярослав навсегда остался идеальным правителем, одним из устроителей и радетелей Русской земли» (А. Карпов).

Мы должны отстоять Россию, сделать ее первой страной, гордостью, солнцем цивилизации. Несмотря на трусов, воров, мздоимцев, негодяев, победа все равно останется за патриотами, русскими героями, подвижниками, богатырями! В одной из книг, посвященных Прометею, он говорит: «Я иду возвестить людям, чтобы они ничего не ждали от жизни, кроме того, что сами могут себе создать». Пусть этой ясной мыслью проникнутся все. В боях за Россию обретают счастье!

Вспомним, по античным воззрениям, греческим и римским, община воздавала героические почести, наравне со своими основателями, также своему спасителю (Soter). К их числу прежде всего относят законодателей, что мудрыми, верными постановлениями спасали общину от бед и неправедных порядков, затем героев, принявших смерть на поле брани (таковыми афиняне признали всех павших под Марафоном). Героями считались вдохновенные поэты (Гомер, Гесиод, Пиндар), а также великие мудрецы и изобретатели. Вергилий так определил этот круг:

Воины, ревностно кровь за отчизнупролившие в битве,Чистые сердцем жрецы, соблюдавшиедолг свой при жизни,Лиры владыки святой, оправдавшиеФеба заветы,Изобретатели, чьим наша жизньстала выше искусством,Все, кто делами любви благодарнуюпамять оставил.

Впрочем, схожая ситуация имела место в древних цивилизациях… Так, скажем, Сципиону пришлось строить Рим «заново на руинах катастрофы». Но Россия не может и не должна быть Третьим Римом! Это мелко для нее… Она должна стать первой державой мира в духовно-сущностном, научно-феноменальном смысле! Конечно, и нам приходится создавать фактически новое государство на руинах катастрофы, пережитой народами СССР (последствия которой ощущать будем ещё долго). И в этом плане нам гораздо труднее, ибо мы унаследовали не только слабое и умирающее государство, но и измену подлых элит… Но мы выстоим и победим, если значительно обновим эшелоны власти (а в её рядах есть и умные, талантливые, верные делу России люди). К власти прийдет золотой фонд нации – ученые, врачи, инженеры, учителя, воины (труженики и герои). Жизнь и труд выстроить на принципах патриотизма, любви к России, ярких дел во славу её…

Русский тип

Недалек час (возможно, жизнь одного-двух поколений), когда многие поймут: «таинственная Гиперборея», Россия – не только безвозвратно ушедшее прошлое, но и возрождающееся настоящее, и будущее. Не могу избавиться от ощущения, что именно в России ныне (как говорил Эсхил) «минувший век титанов снова… поднимается из мрака Тартара на свет» (Ницше). Поднимается на свет Божий, ибо, пожалуй, ни одна страна мира так еще не богата талантами. Возможно, тут неожиданно для всех произойдет историко-философское и духовное открытие мира будущего и его обновление. Через сто лет, а может и ранее, люди скажут: титаны мира обитают не на Олимпе, а в России. Как знать, возможно, русский язык с годами, наряду с языцами других великих народов, мог бы стать языком духовно преображенного человечества. Ведь говорил же А. С. Пушкин: «Как материал словесности язык славяно-русский имеет неоспоримое превосходство перед всеми европейскими». А Кюхельбекер с характерной для него прямотой и максимализмом заметил: «Русский народ – народ первый в свете по славе и могуществу своему, по своему звучному, богатому, мощному языку, коему в Европе нет подобного!» Попытаемся же сообща выстроить в России сказочный духовный дворец, подобный тому что, говорят, создал апостол Фома в Индии. Но это должен быть дворец, в котором каждый хотел бы жить, жить на Русской земле в светлом, справедливом и добром мире. Были полны оптимизма и слова митрополита Алексия II, сказанные во время открытия X Всемирного Русского Народного Собора (2006): «Россия, являющаяся одним из центров христианско-восточной цивилизации, имеет что сказать миру». Пусть же книги этой серии, выходящие в «ВЕЧЕ», станут достойным вкладом сынов России в мировую культуру. Возможно, они кому-то и послужат их жизненной путеводной звездой. Подобно ангелу, указывающему Иоанну Богослову путь в град Божий (где нет мерзости, лжи, невежества, и куда несут славу, честь, знания, таланты и лучшие деяния людей), мы говорим вам: «Не запечатывай слов пророчества Книги сей, ибо время откровения близко!»

Правда, в первых томах Запад был главным направлением нашего поиска. И анализируя уроки античной истории, мы почти забыли о Востоке. Как известно, еще Л. Н. Гумилеву «пришла в голову мысль заполнить лакуну во Всемирной истории, написав историю народов, живших между культурными регионами: Западной Европой, Левантом (Ближним Востоком) и Китаем (Дальним Востоком)». По его словам, задача эта «оказалась сверхсложной». Но одним из самых главных выводов его исследования, пожалуй, был вывод: киевская Русь, испытавшая бесчисленные беды, не погибла, а победила, оставив потомкам роскошное искусство и блестящую литературу, именно потому, что она мудро и вовремя сомкнула свои границы с Великой степью. Скажем более: и сама стала Великой Степью. Русь со времен византийских, а затем и с татаро-монгольского периода в особенности, всё более и более обретала черты восточной державы.

Книги и Время

Знаменательно, что сам византизм воспринимался нами скорее как инструмент борьбы с Западом, как идея вызова многим западным представлениям, законам. В книге «Восток, Россия и славянство» К. Леонтьев заявил, что византизм давал нам силу для борьбы

с Польшей, Францией и Турцией. Он говорил о суровой необходимости выдержать натиск Европы «интернациональной», если вдруг та, «разрушивши у себя все благородное», осмелится когда-нибудь «и нам предписать гниль и смрад своих новых законов о мелком земном блаженстве, о земной радикальной всепошлости». Что там ни говори, а в нас всегда жила эта византийская мудрость, эта восточная глубина. Бездонный российский космос давно впитывает в себя свет Востока. Леонтьев справедливо заметил, что наш народ и власть равно воспитаны на крепкой иерархической дисциплине этой полувизантийской Руси. И разве не сей византизм вскоре «определил нашу роль в великих, по всемирному значению, восточных делах?» Тогда К. Леонтьева в России многие еще не поняли, ибо он казался мало полезным «для реальных, позитивных целей» политики царизма. Так, Бердяев увидел в нем лишь глубоко индивидуального мыслителя, оторванного «от большого исторического пути». Говоря о философии духовного аскета, коего отличало неприятие либерального «прогресса», Бердяев пренебрежительно бросил в его адрес – «подмораживал гниль, барахтался в смрадной помойной яме». Но и он всё же вдруг неожиданно взял, да и проговорился, молвив – Леонтьев предчувствовал «многое слишком рано». Бесспорно, нужен был гений Леонтьева, чтобы во второй половине XIX в. чувствовать то, что ныне становится все более очевидным: Россия – восточная страна, тесно соприкасающаяся с Западом. Запад всегда это понимал и ощущал. И всегда этого втайне опасался.

И нам вовсе нет необходимости измышлять какие-то легенды, основывая наше историческое право на земли на разного рода мифах и версиях типа возведения происхождения славян к Иисусу Христу, или же к мифической грамоте Александра Македонского. В «Чешской хронике» 1541 г. чешский историк В. Гаек приводил текст грамоты, якобы выданной Александром Македонским славянским народам («просвещенному роду славянскому и их языку») на право владения их землями: «За то, что вы всегда находились при нас, правдивыми, верными и храбрыми нашими боевыми и неизменнными союзниками были, даём вам свободно и на вечные времена все земли мира от полуночи до полуденных земель итальянских, дабы здесь никто не смел ни жить, ни поселяться, ни оседать, кроме вас. А если бы кто-нибудь был здесь обнаружен живущим, то будет вашим слугой, и его потомки будут слугами ваших потомков». Мы – правнуки ариев, разветвленной ветви народов, что в очень далекие времена перемещались с севера на юг и с востока на запад, из одних ареалов обитания в другие.

Войска монголо-татар штурмуют крепость в Европе

Знаем мы и то, что задолго до Александра Великого, когда не было еще и в помине Афин, Рима, Лондона, Парижа, не говоря уже о Варшаве, Тбилиси, Риге, Таллине или Нью-Йорке, наши кони мерили бескрайние просторы Евразии от Китая до Дуная. Доктор философии Дж. Коннер признал то, что забыл Запад (1936): «Современные антропологи считают, что широкие степи, простирающиеся от Волги на восток, явились свидетелями происхождения и развития животных, прирученных не только русскими, но также кельтами, тевтонами, галлами, греками, т. е. в основном людьми, расовое происхождение которых известно как арийское. Люди именно этого региона, следуя в южном направлении вдоль Волги к Каспийскому морю и к границам Малой Азии, в далекое доисторическое время предприняли опасный поход к более теплому климату и более легким завоеваниям через Иран в Индию и Месопотамию. Именно эти белокожие люди, о которых мы недавно узнали, и были предками народов в Шумерах и во всей Малой Азии, а также тех, кого назвали «творцами Цивилизации»». Когда-то Неру сказал об индийцах: «…Мы очень древний народ, и мы слышим шепот столетий, отошедших в незапамятное прошлое. Однако мы знаем, как обретать молодость вновь, хотя воспоминания и мечты этих минувших веков остаются с нами». Но разве мы, русские, не являемся столь же древним великим народом, коль сумели организовать и удержать, освоить и преобразовать значительную часть великой Евразии?!

Вл. Молодкин. Великое Переселение

Разве не дико возводить начало истории народов России, населявших Великую степь десятки тысяч лет, чуть ли не к IX–X вв. новой эры?! Древность ее столь очевидна, что может вызвать удивление разве что у полнейших невежд и лютых недругов России… Это не раз доказано: датчанином В. Л. Томсеном, немцем Ф. В. Радловым, русским В. М. Жирмунским, исследовавшим проблемы германского и тюркского языкознания. Последний, изучая эпосы разных народов – от Алтая до Европы, обратил внимание на общие моменты в сюжетах и образах. По его словам, сюжеты русских сказок о Коте в сапогах, Аленьком цветочке, Колобке, Золотой рыбке, Братьях-лебедях, богатыре Руслане были известны на Алтае задолго до Великого переселения народов. Пушкин позаимствовал образ царя Салтана из сакской сказки «Хан с двенадцатью женами». Сюжет Кота-в-сапогах пришел в Европу из алтайской сказки о Лисе-свахе. Золушка имела прототип на Востоке, в Кушанском царстве (но там вместо феи ей помогала Биби-Сеншанби, покровительница семейного счастья). Похоже, что и «наша царевна-лягушка» некогда «говорила только по-тюркски». И даже знаменитые сказки «Тысяча и одна ночь», вероятно, вначале прозвучали на тюркском языке. Ведь арабы в X в. перевели их на арабский язык (ныне тюркский оригинал хранится в библиотеке Багдада). Р. Фрай считает: возможно, что сакам, выходцам с Алтая, принадлежит и большая часть преданий о Рустаме, вошедших в «Шахнаме» Фирдоуси. Кто знает, может пора уж более пристально вглядеться в глубь веков и тысячелетий. Наши древние земли, обитающие тут народы, имели свой язык и историю, богов и героев, свой пантеон.

Китайское влияние в русском искусстве XVIII века

Если угодно, то многими своими чертами Россия более напоминает Азию, чем Западную Европу. Мы ближе к Китаю и Индии, чем к Европе. Интерес к Китаю в России стал особенно заметен в XVIII в., когда и Европа (благодаря усилиям Лейбница и Вольтера, видевших в конфуцианских принципах управления государством и общества образец просвещенной монархии и царства Разума) пережила новую волну увлечения Востоком. В Европу и в Россию буквально хлынул поток произведений искусства и предметов быта из Китая и Японии. В итоге модных веяний внутри стилистического направления рококо появилась и интерпретация «китайщины» (chinoiserie). В загородных резиденциях царей и цариц, крупнейших вельмож и богачей стали устраиваться «китайские» дворцы и павильоны, архитектура которых хотя была выдержана в классицистических принципах, содержащих детали восточных мотивов. Петр Великий в павильоне Монплезир в Петергофе «экспонировал» коллекцию китайского и японского фарфора в специальной зале, где детали стилизованы «под Китай». Но расцвет chinoiserie в России пришелся на время правления Екатерины II. За внешней стороной интереса к Китаю были и глубинные причины: идеи конфуцианского учения о мудром государе и жесткий принцип подчинения императору были понятны и близки идеологам просвещенного абсолютизма в России. Поэтому если французская китайщина была «китайщиной вдохновения», то вот русская явилась «китайщиной бытия». То есть по мировосприятию (формам поведения, мышления, восприятия, ценности духа), мы, как это ни покажется странным, гораздо ближе к Китаю и Востоку, чем к Европе. Весьма схожи и иные повороты нашей истории.