Древний род: Сотый Богомир
Шрифт:
Ныряя в казарму, я ожидал чего угодно, но только не этого.
– СЮРПРИЗ!
– Громовым хором, прокричала толпа, из пары сотен глоток.
В казарме собрались все, кто хоть как то принимал участие в моем учении. Были и знакомые, и одноклассники из поселка. Всего, по примерным подсчетам, собралось около трех сотен человек. В казарме стояли столы, которые ломились от спиртного и закусок. Хотя еще вчера об этом ничего не напоминало.
После дружного крика, они стали подходить ко мне и давать напутствие. Военные, как и положено, желали, чтобы я стал министром обороны и даже президентом. Односельчане, о том
Я благодарил всех за пожелания и с нетерпением ждал, когда количество поздравляющих иссякнет. Не люблю я шумные сборища, что тут поделаешь, а поток все не иссякал. Наконец, минут через тридцать, подошел отец.
– Ты хотя бы улыбнулся или моргнул что ли.
Тот развел руки в стороны и с довольной физиономией тихо сказал.
– Сюрприз!
После, он вывел меня из казармы, достал пяти кубовый одноразовый шприц и сказал, что ему нужна моя кровь.
В моей голове тут же зазвонил, не звонок, а целый колокол. Неправильно, все, что происходит в моей жизни, неправильно. Потому-что мне многое не говорят и, от этого, я многого не понимаю. Дело не только в том, что отец хочет взять у меня кровь, ради бога, мне не жалко, но мог-бы хотя-бы объяснить, зачем она ему.
– У меня тоже брали и, как видишь, живой и здоровый.
– У всех берут кровь, но перед этим, обычно говорят, зачем.
– Не сейчас, в свое время все поймешь.
Отец часто так отвечал на мои вопросы. Так же он ответил и на вопрос, для чего из меня делают война, из давно ушедшей эпохи.
После того, как отец наполнил шприц моей кровью, он сказал.
– А сейчас сын, послушай мое напутствие - он положил шприц в футляр, который, в свою очередь, положил во внутренний карман куртки - я сделал из тебя не древнего война, а русского богатыря, коим являюсь сам, и когда придет время, ты все поймешь и...- он на мгновение замялся - простишь меня. И запомни сын, когда придет время, ни позволяй никому командовать собой, даже мне, учти - отец погрозил пальцем - тот, кто захочет тобой командовать, это твой враг и чтобы не произошло, помни это, всю свою жизнь.
Такое напутствие, да еще и перед вступлением в ряды доблестных защитников нашей родины, где без подчинения никак, меня, мягко говоря, ошарашило. Но спросить, что либо, я не успел, из дверей казармы, как по команде, появился Степан Матвеевич, который занимался со мной джигитовкой.
– Хлопцы, ну, сколько можно, трубы уже горят.
Мне до сих пор непонятно, как с таким ростом, а Степан Матвеевич чуть выше полутора метра ростом, можно выполнять различные кульбиты на коне и под ним, особенно прием с пролезанием под брюхом коня на ходу. Сам я, так и не смог его освоить, из-за того, что не мог дотянуться до противоположного стремя, а Матвеевич, который почти на голову ниже меня, делал это с легкостью.
– Матвеевич - отец только его называл по отчеству и не только потому, что он был старше Отца. Но и по той причине, что это человек единственный, кто не уступал и даже превосходил отца во время тренировок, правда, только в своей дисциплине - еще сутки гулять, успеешь трубы смазать.
– Эх, молодежь, учишь вас, учишь, а толку нет, - Матвеевич покачал головой из стороны в сторону - что будет с вояками к вечеру, если они
Мы с отцом переглянулись, разом повернули головы к Матвеевичу и спросили в один голос.
– Что?
Матвеевич, с видом профессора и поднятым вверх указательным пальцем правой руки, пояснил.
– А то, что вечером они уже не смогут двигаться, - и спросил - вывод?
Мы снова переглянулись и молча уставились на джигитовщика, ожидая, какую на этот раз, 'умную' мысль, он озвучит.
– Нужно их напоить до обеда, - Матвеевич продолжал делать, не свойственное ему, умное выражение лица - к вечеру они проспятся и тогда ночь, будут гулять, как положено.
Не знаю, сколько, мы с отцом тогда смеялись, помню лишь, что я чуть не припал задней точкой к земле, от смеха.
Матвеевич вообще человек с юмором и все свои занятия со мной, он проводил в таком же духе и я к этому привык. Но в данный момент его логика, оказалась запредельной и кроме смеха, ничего не вызывала.
– Иди сын, помоги своему наставнику, а я, через минуту, приду вам на помощь - вытирая слезы, выступившие от смеха, сказал отец.
Я выбросил ватку в урну, которая стояла у входа в казарму, и повернулся к отцу.
– Ты сказал, что меня ждет самый трудный экзамен, какой?
Отец, все еще улыбаясь, ответил.
– 'Зеленый змей'.
– О-о-о - подал голос Матвеевич, качая головой из стороны в сторону - это такая скотина, что прямо жуть. Но!
– встрепенулся он - я знаю, как с ним бороться.
Я не был трезвенником, да и отец никогда не запрещал, а только говорил, что во всем нужно знать меру, особенно в употреблении спиртных напитков. А утром, когда у меня было самое похмелье, поднимал на тренировку, на полчаса раньше, чтобы, как он говорил, выгнать из организма все спирты до основной тренировки.
– И как?
– спросил я тогда у Матвеевича, хотя уже знал ответ на свой вопрос.
– Нужно его уничтожить путем распития - ответил тот, полностью подтвердив мою догадку.
Проводы в армию прошли, как и положено, с танцами, драками и тому подобным непотребством. Сам я, не смог справится, не столько с 'зеленым змеем', сколько с Матвеевичем, который буквально заставлял, меня и всех остальных, 'убивать' эту гадину. В итоге, я отключился раньше вояк, а проснувшись вечером, до утра старался избегать Матвеевича.
Утром, в районный военкомат, приехали на шести автобусах, всем составом, за исключением некоторых 'уничтожителей зеленного змея', в числе которых был и джигитовщик.
Сам военкомат, еще никогда не видел такого количества пьяных военных в парадных мундирах, обвешанных наградами, в большинстве своем, боевыми. Хорошо, что в этот день, в армию провожали только меня, так как прощание затянулось на несколько часов.
После того как меня, на руках, внесли в ворота военкомата, остальные ринулись следом и пьянка началась прямо во дворе военкомата. И мои наставники начали спаивать работников этого учреждения. Начальник военкомата, толстый и не высокий полковник, был, мягко говоря, не в восторге, от такого. Но услышав заверения от полковника Мамедова, который учил меня выживанию, в различных ситуациях, у которого на груди не было свободного места от наград, включая звезду героя России, что, если тот не исчезнет, то тогда исчезнут зубы начальника военкомата, тот дал добро.