Древний свиток кочевников
Шрифт:
В этот критический момент полковник взял управление огнем на себя.
– Орудия готовьсь! Солдаты – ружья на изготовку! Первая шеренга цельсь! Одновременно, по моей команде… Огонь!!!
Противник остановился, наткнувшись на стену огня полутысячи ружей и восьми пушек. Первые ряды конницы и половина выживших в этой мясорубке слонов остались без наездников.
– Орудия готовьсь! Вторая шеренга, передать ружья первой, снарядить разряженные! По моей команде, первая шеренга, пушки… Огонь!!!
Слоны и кони вставали на дыбы, пытаясь укрыться от сотен несущихся в них жал. Лишившись наездников
– Полковник Клайв! Пороха и зарядов осталось на два залпа! Положение критическое! – кричал лейтенант Гаррисон, вытирая рукавом закопченное лицо. В глазах офицера, впервые попавшего в серьезную переделку, метался страх.
– Отставить панику! Огонь!!!
Спасаясь от неминуемой смерти, огромные животные развернулись и бросились назад, превратившись в грозные орудия убийства для своих же воинов. Лишившись управления, вслед за слонами повернула назад и конница, сбивая и давя копытами пехотинцев, до этого наименее пострадавших от огня англичан. Ужас охватил вражеское войско. В считанные секунды огромная армия превратилась в жалкую, неуправляемую толпу.
Сирадж уд-Даула попытался поднять в бой свой единственный резерв – гвардию, возглавляемую Мир Джафаром и состоящую исключительно из раджпутов. Но эти бесстрашные воины, вместо того, чтобы броситься в бой и продемонстрировать бесстрашие тигров, неожиданно повернули свои копья вспять. Наваб не успел опомниться, как оказался в плену у изменников.
Это и был тот самый козырь, на который так рассчитывал перед боем командующий английским отрядом.
– По отступающему противнику! Дружно! Огонь!!!
В командах полковника звучал уже гимн победы.
– Капитан Адамс! Приступить к преследованию! Достаньте мне этого поганца наваба, ребята! Уильям, коня!
Приняв поводья от денщика, командир медленно двинулся вслед наступающим шеренгам. Породистый арабский жеребец брезгливо переступал через трупы туземных воинов и недовольно передернул ушами, когда мимо с дикими криками пробежала толпа сипаев, до этого прятавшихся на безопасном удалении. Теперь они почуяли огромную добычу. Эти дети природы безжалостно добивали раненных и, ковыряясь в грязи, до нитки обирали тела своих поверженных соплеменников.
Кинжал одного из них вознесся прямо перед мордой полковничьего коня, готовый пронзить очередную жертву.
– Отставить!
Сипай вскинул на полковника полный ненависти взгляд, но ослушаться не поспел – бросился к другому поверженному врагу.
Что-то в лежащем на спине полуголом человеке показалось Роберту Клайву необычным. Он был грязен, чудовищно космат, высок, мускулист и страшно истощен. Многочисленные шрамы на теле свидетельствовали о чудовищных пытках, которые еще недавно пришлось пережить этому бедняге. Но при всем этом, сквозь свалявшиеся патлы проглядывали тонкие черты благородного человека. Белого человека.
– Уильям, посмотрите, жив ли этот бедняга.
Денщик нагнулся к распростертому в грязи телу.
– Да, сэр. Но, боюсь, это ненадолго.
– Тем не менее, Уильям, доставьте его врачу, пусть сделает все возможное. Все одно у него нынче не будет много работы.
*****
Утро
За несколько дней до сражения торговец тканями вернулся и изложил предложения Мир Джафара. В разгар боя гвардеец обязался перейти на сторону англичан и убить ненавистного наваба. За свои услуги он желал получить поддержку Ост-Индийской кампании в возведении его на престол Бенгалии. Со своей стороны, в случае прихода к власти, Мир Джафар гарантировал кампании право взимания подоходной подати и суда на значительной части провинции, а лично полковнику Клайву один миллион императорских рупий. Условия были более чем заманчивыми, полномочия от совета директоров компании у полковника имелись широчайшие. Биджай помчался в бенгальскую армию с гарантиями для изменника.
Сначала все складывалось более чем удачно, но как это часто бывает, грандиозный план начал рассыпаться из-за мелочей, которые невозможно предвидеть. Мир Джафар не подвел. В самый ответственный момент сражения его гвардейцы, давно уж недовольные скупостью наваба, отказались атаковать противника и пленили Сирадж уд-Даула. Мир Джафар тут же приказал им убить его, но раджпуты, беспощадные в бою, наотрез отказались лишать жизни беззащитного пленника и помимо воли своего командира приволокли его прямо в лагерь Роберта Клайва.
Это была неприятность. Да что там неприятность – самая настоящая проблема. Самовольно казнить жестокого правителя Бенгалии полковник не мог. Он даже усмехнулся, представив, какой бы вышел резонанс! К тому же столь резкий поступок мог не понравиться правительству Георга II и директорату Ост-Индийской компании, которым совершенно не с руки сейчас ссориться с Великим Моголом Аламгиром II, хоть и не имеющим фактической власти в Бенгалии, но номинально остававшимся её сюзереном. Определенно, при таком раскладе, этот никчемный император, под контролем которого остались лишь Дели и окрестности, переметнется на сторону французов.
Оставлять же Сирадж уд-Даула в живых никак нельзя. В любом случае, даже находясь в плену, он будет занозой в заднице британской администрации, а главное – прощай обещанный Мир Джафаром миллион. Вот такая дилемма!
За этими тяжелыми размышлениями застал полковника денщик Уильямс, прибывший с донесением от отрядного костоправа.
– Сэр, доктор велел доложить. Тот бедняга, которого вы приказали доставить к нему, пришел в себя…
– И что же?
– Перед тем как вновь впасть в беспамятство, он успел лишь произнести свое имя – Александр Берти.