Древняя Греция

Миронов Владимир Борисович

Он считал, что наилучшей защитой от опасностей является мир. Знаменательно и то, что этот богатый человек занимал сторону крестьян, а не торговцев, которые жили морем и войной. Плутарх считает, что старшее поколение и большая часть земледельцев, будучи решительными сторонниками мира, являлись опорой Никия. Вероятно, его поддерживали в основном мудрые и опытные люди, и те, что видели главные источники прибыли в мирном труде и земле. Если учесть еще и то, что Никий был весьма благородным человеком, то можно понять причину его большой популярности. Плутарх писал: «Никий готов был скорее перенести утерю победной награды и славы, чем оставить без погребения двух сограждан». Надо признать, что подобного рода позиция, полагающая, что худой мир лучше доброй ссоры, была большой редкостью для древнего мира, что жил в условиях перманентных войн.

Знаменательны слова Плутарха, сказанные о времени, когда прервалось жестокое соперничество, вражда братских народов: «Уже раньше афиняне и спартанцы договорились о прекращении военных действий сроком на год. В течение этого года они встречались друг с другом, общались с чужеземцами и близкими, избавились от страха, вновь вкусили покоя и жаждали и впредь жить без кровопролитий

и войн. Им приятно было слушать, как хор поет: «Пусть копья лежат паутиной, как тканью, обвиты», приятно было вспоминать изречение, что во время мира пробуждают спящих не трубы, а петухи. С бранью отшатывались от тех, кто говорил, что войне суждено тянуться три девятилетия. Договорившись по всем спорным вопросам, они заключили мир. Большинство граждан верило, что пришел конец несчастьям. Про Никия все твердили, что он муж, угодный богам, и что по их воле в награду за благочестие его именем нарекли величайшее и самое прекрасное из благ. И действительно, мир называли делом рук Никия, войну – делом рук Перикла. Ведь тот из-за ничтожного повода и вверг греков в великие бедствия, первый же сделал их друзьями, заставив забыть о величайших бедствиях. Вот почему и поныне этот мир зовется Никиевым».

Греческий саркофаг

Все сказанное выше никак не объясняет, почему же тогда войны следовали одна за другой, если Ксенофонт уверял, что из всех полисов Афины естественным образом «приспособлены для увеличения своего богатства в мирное время». Слово «мир» стало расхожей фразой. Сравнивая Перикла и Никия как двух совершенно разноплановых политиков (один «ястреб», а другой – «голубь»), надо все же помнить конец их историй. Конец же таков: Перикл умер своей смертью. Став жертвой моровой язвы (чумы), он никогда в политике не становился жертвой собственной слабости. Никий же, говоря все время о мире, следуя курсом «разрядки», был человеком если и не слабым и пассивным, то гораздо менее удачливым. В конечном счете он во время похода на Сиракузы оказался в плену (вместе с остатками войска) и был благополучно казнен. От судьбы, как и от смерти, никуда не уйдешь. Но в нашей воле сделать собственную судьбу и жизнь страны достойной памяти потомков.

Афины, Спарта и Фивы– битва за гегемонию

Невольно забежав вперед, мы не объяснили глубинные причины конфликта между Афинами и Спартой. Эти два мощных полиса (государства) на протяжении веков определяли ход древнегреческой истории… Афины постепенно пришли к контролю над Аттикой, став к 500 году до н.э. самым мощным государством в центральной Греции и важнейшим культурным центром эллинского мира. Спарта вела свое происхождение от дорийцев, грозных воителей, что некогда вторглись в Грецию. Она преимущественно держалась границ ее Лаконии, которую завоевала (отсюда их наименование – «лакедемоняне» или «спартанцы»). Местное население они частью обратили в рабов, прикрепив их к земле (илоты). Те обязаны были обслуживать воинов и частично свободное население, т. е. периэков. К концу VII века под властью Спарты оказался весь южный Пелопоннес, жители которого с помощью силы и принуждения были организованы в Пелопоннесский союз. Меж Афинами, морской державой, и Спартой, преимущественно сухопутным военным государством, развернется долгая и кровопролитная битва за лидерство в Греции.

Спартанский царь Архидам

В качестве некой аналогии (довольно условной) можно привести пример России и Соединенных Штатов Америки. Россия является преимущественно сухопутным государством, США – скорее морская держава. Обе страны полвека находились в жесткой конфронтации. Поэтому схему современного мира в XX веке были готовы подать в виде противостояния «тоталитарной Спарты» и «демократических Афин». Подобным образом разделилось и мировое сообщество: на сторонников «демократического» государственного устройства (Афины—США) – и союзников так называемой «тоталитарной» Спарты (СССР или Россия). Двум этим государствам и сообществам приписывали разные философии и характеры. Одни – непримиримые индивидуалисты, другие – убежденные коллективисты. Одни – «афиняне», другие – «спартанцы». Одни восхваляли, всячески превозносили преимущества демократии, поклоняясь Афинам (США). Другие ценили твердую власть избранных, воспевая идеалы Спарты (СССР). Ныне искусственность подобного деления очевидна, ибо афинские идеалы, как и спартанские, содержат в себе немало мифологем.

Ликург

Читатель понимает всю искусственность сравнения этих стран, ибо всем очевидна разница их происхождения, положения, их географии и т.д. И все же что-то было и есть в этом давнем историческом и геополитическом споре. Ведь схема конфликта и суть противоречий не зависят от величины объекта. Чтобы лучше понять основные причины противостояния Афин и Спарты, надо особое внимание уделить вопросам геополитики, не забывая, конечно, и о экономической стороне противоборства сторон.

Большое значение имеет и личный фактор… Скажите мне, чем живут вожди, и я вам отвечу, что ожидает ту или иную страну через пару-другую десяток лет. В этом смысле особый интерес представляет жизнь спартанского законодателя Ликурга. По мнению Эратосфена и Аполлодора, начало его деятельности можно отнести к 884 году до н.э. В Спарте правили одновременно два царя. Власть их передавалась по наследству. Вот вам пример торжества строя, в котором правит не кучка богачей (олигархов) и их прихвостней, а народ и гражданский коллектив, по сути дела являющиеся правящим сословием.

Знаменательно и то, что спартанцы рано стали именовать себя «гомеями», т.е. равными. Свободные граждане превратились в правящую элиту, пусть даже военного толка. Помимо царя в Спарте существовала еще «герусия» (пожизненный совет старейшин из 28 самых знатных старцев). Члены герусии, геронты, фактически управляли Спартой. Существовал институт эфоров, которому в классическое время принадлежала вся исполнительная и контрольная власть в государстве. Коллегия из 5 эфоров, учрежденная, видимо, в царствование царя Феопампа (754 г. до н.э.), избиралась из массы граждан, выражая интересы всей общины (с VI в. до н.э.). Спартанское «Политбюро» имело право отстранять от власти царей. Власть их была столь велика, что Аристотель счел ее «тиранической». В руки эфоров перешло гражданское судопроизводство и управление финансами. За неправедные деяния они могли наказать любого, отстранить от должности любого чиновника до истечения срока его полномочий, и «даже заключать в тюрьму любых магистратов». Хотя присудить человека к смерти мог лишь суд. В эфорах видим все признаки демократической власти народа, что сближает сей институт с властью народных трибунов в Риме. Совет старейшин сдерживал в известных границах и царскую власть, ибо пользовался одинаковым с нею числом голосов при решении важнейших вопросов. По выражению Платона, сей Совет в Спарте стал «якорем спасения» государства, уравновешивая власть царя и народа и тем самым привнося в общество мир. Однако полномочия народа Спарты были не так уж и велики: тот мог лишь принимать или отвергнуть предложения геронтов и царей (всего лишь).

Пять эфоров в Спарте

В том, что Ликург ставил власти некие пределы, Плутарх видел признак высокого ума и прозорливость законодателя. Но особое значение он придавал тому, что Ликург поделил земли и дал их народу, то есть по сути дела осуществил передел земель, находившихся в руках крупных собственников, в пользу неимущих. Неравенство состояний до него было ужасным: «Масса нищих и бедняков угрожали опасностью государству, между тем как богатство было в руках немногих». Ликург решил уничтожить «две самые старые и опасные болезни государства – богатство и бедность». Ради этого крепко прижал олигархов и богачей, убедив их отдать часть собственности в пользу государства, чтобы «жить на равных условиях, так чтобы никто не был выше другого». Историк хвалит Ликурга даже за то, что, зная поганую и алчную натуру этих воротил, он обманывал их. В другом известном труде, «Лакедемонской политии» Ксенофонта, также с явным одобрением сказано, что спартанский строй представлял собой общину равных. Плутарх писал о законах Ликурга: «Вообще он приучал сограждан не желать и не уметь жить отдельно от других, напротив, они должны были, как пчелы, жить всегда вместе, сбираться вокруг своего главы и вполне принадлежать отечеству, совершенно забывая о себе в минуты восторга и любви к славе. Такие мысли видны в некоторых изречениях».

Изображение воинов в бою

Спарта – полувоенное государство, в котором лишь тот, кто защищал родину с оружием в руках, имел право носить почетное имя гражданина и участвовать в управлении страной. Одевались спартанцы просто, а греку, дивившемуся простоте их одежд, царь Спарты Агесилай, объясняя вкусы спартанца, сказал: «Такой образ жизни – почва, на которой выросла наша свобода». Государство тут регулировало буквально все области в жизни гражданина, начиная от воспитания и обучения молодых людей до смерти и захоронения. Элита страны тщательно следила за тем, чтобы даже матери будущих воинов росли здоровыми и выносливыми. В возрасте семи лет детей забирали у матерей и помещали под надзор опытных и храбрых воспитателей. Дети жили, ели, спали и обучались в одном коллективе, у одного наставника. Основной упор в их воспитании делался на дисциплине, физических упражнениях и выносливости. В любую погоду дети Спарты бегали на стадионах босиком, нося зимой и летом одну тунику. Молодые люди, признанные гражданами в 16—18 лет, становились эфебами, лишь тогда обретали гражданские права, когда получали от государства оружие – щит и копье. Уже к 20 годам юноша становился воином и мог принять участие в битвах. Аристотель писал о спартанцах в «Афинской политии»: «После этого они охраняют границы страны, дежуря все время на сторожевых постах, гарнизонную службу они исполняют в течение двух лет… и на это время освобождаются от всех повинностей… По истечении этих двух лет они становятся уже на один уровень с остальными гражданами».

Э. Дега. Упражнения молодых спартанцев

Ели и пили спартанцы немного. Пища была скромной, почти грубой. Общий обед состоял из черной похлебки, вареной свинины, вина, овсяного хлеба и сладкого печенья. Не все греки могли удовлетвориться их пищей. Молва гласит, что когда сибарит из Афин попал к спартанцу на обед, он сказал: «Действительно, спартанцы – самые храбрые из людей. Всякий предпочел бы тысячу раз умереть, чем так жить». Будучи наслышан об их еде, тиран Дионисий купил лакедемонского повара, приказав тому приготовить их знаменитую похлебку: съесть ее не смог, выплюнул. Повар сказал ему: «Чтобы оценить это кушанье, надо делать нашу гимнастику и купаться в Евроте». Спартанцы ели обычно гороховую кашу. Пьянства и кутежи исключались. Толстяков в Спарте практически не было (Олеша не смог бы там написать «Трех толстяков»). Если они появлялись, их изгоняли из страны указом правительства (а уж на правительственный Олимп «тяжеловесам» в Спарте путь и вовсе был заказан). Не пускали туда демагогов и проституток. Не приветствовались и богачи. В Спарте в ходу была пословица: «Бог богатства слеп и лежит без жизни и движения» (Плутарх). Само собой пропала роскошь. Трусов презирали, более всего ценили – храбрость. Убитых в бою несли на щитах. Отсюда выражение: «Со щитом или на щите».