Древняя Русь
Шрифт:
– Пожелай ему побед!
Дьяк продолжил завывание.
– Да будет удача тебе в делах ратных! Да обратятся в прах твои недруги.
Хор запнулся. Один из мальчиков крикнул.
– Не бывать этому! Пусть победят наши воины!
Тургауд с мечом рванул к певчему и получил подсвечником в морду. Опаленный монгол взревел, сразу несколько нукеров накинулось на хлопца.
– Не убивайте его!
Джихангир привстал с трона, золотая стрелка, прикрывающая нос делала его похожим на ожившего истукана.
–
Бату-хан глотнул из кубка.
– Продолжайте свою мистерию.
Хор лишился стройности, уцелевшие люди просто боялись монгольских варваров.
Юлдуз сидела неподвижно в глубоком кресле. В шелковой расшитой жемчугом и аметистом китайской одежде, увешенная драгоценностями как новогодняя елка, с алмазными перстнями на руках она казалась маленьким идолом. Ее сверкающие черные глаза излучали тревогу. В последних боях ряды тургаудов изрядно поредели и сотник Мусук, был включен в гвардейскую тысячу. Вот и сейчас, он, не смотря на не очень большой рост, был поставлен у входа. Горячий взгляд старшей и любимой жены кагана приводил в трепет. Он знал ее, знал еще с раннего детства, помня каждую ее черточку. "Вот она звезда, была бедной степной девушкой, а сейчас жена завоевателя вселенной. Какая сила в ней! Только одна женщина может сравниться с ней!" Перед глазами мелькнул образ Пантеры, с потрясающей ледяной красотой.
Вымученное служение подходило к концу. После завершения литургии Бату-хан устроил пир. Играла музыка, танцевали обнаженные девы. Из монастырских запасов были вытащены целые бочки черной икры. Бату-хану очень понравились звуки церковного органа, совмещенные с барабанным боем. Пришлась по вкусу и хмельная брага с настойками. Пока джихангир отплясывал дикие танцы, Юлдуз удалилась в покои. Ей был противен джихангир, кроме того, перед глазами всплыло красивое безусое лицо Мусука. Она вспомнила его, и если Леопардов был небожителем и понятное дело не парой для человеческой особи, то Мусук это совсем иное дело.
Арапша приказал Мусуку, проводить ханшу и сторожить ее покои. Большинство тургаудов уже надралось до свинячьего визгу, а молодой кипчак пользовался особым доверием. Они вместе двинулись по узкому коридору, когда подошли к покоям, Юлдуз повернулась.
– Мусук, я узнала тебя?
Ее рука уткнулась в кольчугу.
– Да это я!
Глаза у ханши загорелись огоньком.
– Во мне пылает огонь, твои братья предали меня, продав монголам!
– Я отрекся от своих братьев и отца, проклял свою юрту. Они сначала предали тебя, а затем и джихангира.
– Ты предан Бату?
– Повелитель сделал меня сотником, дал коня, меч, кольчугу. Он щедр и справедлив. Храбрый стремительный как ураган, великое будущее ожидает его! Он пройдет всю вселенную,
– Значит, ты любишь его больше чем меня?
– Теперь я его ненавижу!
Юлдуз с тигриной страстью заключила его в объятия. Мусук осторожно отстранился.
– Я не могу предать джихангира.
На глазах Юлдуз появились слезы.
– Но я не люблю его. Это не человек, а жестокое чудовище. Он обещал подарить мне три царства - северное, восточное, западное... Но мне не нужна власть, замешанная на крови. Давай сбежим, бросим Бату-хана.
– Ради тебя я готов на все. Ты мне дороже Аллаха и всей вселенной! Поскачем в степь.
Он обнял Юлдуз. Ханша отстранилась.
– Нет, если мы сейчас убежим, то нас поймают или мы сгинем в холодных лесах.
Давай лучше я скажу джихангиру, что ты мой родной брат! Тогда он осыплет тебя подарками как джинн Аладдина.
– Это обман! Но если ты хочешь, то только ради тебя.
Юлдуз и Мусук вновь сошлись в объятиях.
– А вы и впрямь любите друг друга.
Произнес насмешливый голос. Словно ежик из тумана перед ними материализовался монгол в красном шитом золотом кафтане, но ханша даже из тысяч лиц узнала бы этот голос и взгляд.
– Лео это ты!
Вскрикнула Юлдуз и густо покраснела.
– Да я! Да ты не бойся, я не знаю чувства ревности и для меня гораздо противнее, что тебя ласкает это животное Бату-хан, чем это скромненький юноша. Ведь ревность это чувство людей не полноценных, хотя порой и нужно дев защищать бесценных!
Можешь назвать его братом, тогда вам будет безопаснее. И не бойся Мусук, уж мы то Батыгу остановим и я надеюсь, убьем. Тогда вы станете счастливыми.
Мусук стоял потрясенный. Впервые он разговаривал с Леопардовым, до этого у него был лишь встреча с Пантерой. Когда Леопардов сбросил парик, его светлые блестящие волосы напомнили Снежную Амазонку.
– Запритесь здесь! Сейчас начнется какофония! Я ведь сюда не на прогулку пришел. Лагерь монголов обраться в Ад!
. ГЛАВА Љ 31
Изрядно поддатый Бату-хан уперся лицом в громадную икону, где был изображен святой Власий, покровитель домашнего скота и прочих животных. Дрожащими пальцами он пытался поставить свечку.
– Судьбой тебе предначертано, стать монгольским богом. Оставь урусов прейди под нашу руку. Коли ты будешь, покорен, то станешь десницей Сульдэ!
Джихангир сломал свечку, ноги его не держали. Суровое темно-коричневое лицо Власия смотрела с осуждением. Святой как показалось Бату-хану, был крайне не доволен.
– Я повелеваю! Разжечь в честь Власия жертвенный костер. И забить девять черных быков. Взамен ты покалечишь коней урусов и прирастишь могучие крылья к нашим скакунам.