Древо миров
Шрифт:
Тем временем Ярл пришел в себя и поднялся, потирая ребра. Выглядел он гораздо лучше, чем можно было ожидать. Словно приветствуя его чудесное спасение из лап чудовища, со стороны архелакового бутона донеслась мелодичная музыка, и лепестки огромного цветка стали медленно раскрываться. Их было семь, но один остался неподвижным — виной тому, очевидно, был уцелевший глаз Стража. Вершины лепестков коснулись балкона — шесть мостов висели теперь над пропастью.
— Перестарался Дука, — хмыкнул гном, — можно было один глаз выбить, глядишь, стрелы бы еще и пригодились.
— Арбалет устроен так, что
Никто не стал спорить. Мидгар первым перебрался по мосту — лепестку на круглую площадку в центре, за ним последовали остальные.
Посреди площадки стояла дверь.
То, что это была именно дверь, сомнений не возникало: гладкий косяк из темного, почти черного материала, архелаковая створка, украшенная замысловатым орнаментом, крепкие петли…
Только эта дверь никуда не вела.
Крякнув с досады, гном обошел вокруг и обнаружил с обратной стороны точно такой же узор и такие же петли. Казалось, створки можно было открыть с обеих сторон, но сколько ни нажимали плечами Дагеклан, Мидгар и Аскилта, сколько ни стучали кулаками, все их усилия оставались тщетными.
— Заперта крепко, — сказал рыцарь, отходя на пару шагов, — без доброго тарана не вышибешь. Или здесь опять какая-то загадка?
— Вышибешь не вышибешь, — буркнул дядюшка Гнуб, — что толку-то? Можно, конечно, стать по обе стороны и в гости друг к дружке ходить…
— Для каждой двери имеется ключ, — сказал Ярл, внимательно осматривая створки. — Я смогу открыть этот запор, а там посмотрим, куда ведет проход.
Казалось, жуткие объятия Астарта пошли младшему сыну Таркиная на пользу: он больше не горбился и не кашлял, взгляд его стал ясным, движения — точными.
— Один, три, пять, семь, — указал Ярл на верхний ряд завитков, украшавших дверь, — первые четыре четных числа в сумме дают шестнадцать. Нижние собраны по два, четыре, шесть и восемь — всего двадцать. Шестнадцать и двадцать — тридцать шесть, или тет — раксис, священное число — «держатель ключа к сущему». А вот и сам ключ.
Между рядами помещался выступ, похожий на рогатую раковину, число отростков соответствовало ключевой цифре. Ярл поочередно надавил на них, внутри «раковины» раздался мелодичный перезвон.
— Можно входить? — с сомнением спросил гном.
Ярл нажал на створку, но она не поддавалась. Тогда младший сын Таркиная обошел дверь кругом.
— Так и знал, — сказал он, — здесь то же самое.
Ключ-раковина с обратной стороны звякнул под его пальцами, однако створка так и не открылась.
— Пошел тролль воды напиться, да пришлось утопиться, — сердито буркнул дядюшка Гнуб. — А ну, навались!
Они навалились впятером — с тем же плачевным результатом.
Ярл был явно растерян.
— Я не мог ошибиться, — шептал он, снова и снова осматривая дверь, — но здесь больше ничего нет, ни выступов, ни отверстий. И косяк совершенно гладкий…
Мидгар тронул его за плечо.
— Вспомни Астарта, — сказал он, — ты пытался толковать с ним о тайных числах, а Дука уложил чудище одним выстрелом. Здесь тоже так надо.
— Ты
— У нас есть плеть ямбаллахов. Ей никто не пользовался, и она сохранила силу.
— Что ж, — удрученно кивнул младший брат, — попробуй. Увы, мои знания не помогли.
Они снова перешли на узкий круговой балкон, и Мидгар достал из сумки блестящую рукоять, перевитую ниткой матовых шариков. Малыш Бу вылез из сумки и опасливо устроился на плече гнома, вызвав глухое ворчание рудознатца.
Мидгар взмахнул рукоятью, словно собираясь стегнуть невидимую лошадь. Только теперь Дагеклан понял, почему плеть небожителей не годится для ближнего боя. Огненная лента вылетела из рукояти, частью канув в пропасть, частью накрыв сооружение в центре огромного цветка. Дверь скрылась в клубах бушующего пламени, которое удивительным образом растекалось у ее основания — ослепительные капли срывались с края круглой площадки и падали в шахту.
Когда все кончилось и они в третий раз прошли по мосту, дверь и площадка оказались покрытыми черной горячей пленкой. Мидгар достал нож, поскоблил створку — пленка легко отставала, падая под ноги черными лоскутами.
— Гром в облаках! — рявкнул вождь ругов. — Ей ничего не сделалось: архелак выдержал небесное пламя, дверь по-прежнему заперта!
Отчаяние — плохое подспорье для воина, жаждущего победы, но если оно охватывает всю дружину — это уже поражение. Выход был рядом, но он оказался миражем посреди жаркой пустыни, роковым обманом. Все понимали, что обратно им не выбраться: архелаковый кинжал на бечевке привел их центру бесконечного лабиринта, куда они так стремились, но он не мог указать путь вовне устрашающей сферы. Хитросплетение галерей, мостов и лестниц отделяло от внешнего мира надежней толстых крепостных стен, надежней тюремных решеток и рабских цепей. Мощное оружие Мидгара, познания гнома, ведовство Ярла, храбрость Дагеклана и юного Аскилты — все оказалось тщетным. Даже бессмертный дух стихий, прикованный к маленькому тельцу огнем темного бога, ничем не мог помочь.
Внизу таилась огненная бездна, и каждый украдкой бросал туда взгляды, страшась первым высказать роковую мысль…
— Когда ищешь огонь, находишь его вместе с дымом, — раздался вдруг рядом негромкий голос.
Никто не заметил, откуда взялся этот старик, босой, облаченный в лохмотья, с толстой полупрозрачной плиткой под мышкой. Глазки у него были маленькие, хитрые, бородка редкая, нос фасолиной. Носом он шмыгал, утираясь пальцем.
— Ты кто? — спросил Мидгар грозно. — Живой или только кажешься?
— Жизнь и смерть суть стороны одной монеты, — ответил старик и громко чихнул. — Попробуй стучать по барабану без палок, поймешь, о чем я.
— Он говорит, как Агаджар, — скривился Дукарий. — Расскажи нам еще про флейту без дырок, дедушка…
— Когда добрый человек проповедует ложное учение, оно становится истинным. Когда дурной человек проповедует истинное учение, оно становится ложным. Тот, кто думает, что обладает сиятельной мудростью, едет впереди осла и позади лошади.
— Так ты не относишь себя к мудрецам? — снова спросил Мидгар. — Видел я в Городе всяких любомудров, и в золотых плащах, и в обносках, подобных твоим. Все они только языками чесать горазды…