Древо войны
Шрифт:
— Мышь?!
— Ну да. Только перед этим я внедрил в него биософт с программой взлома. Причем она накладывается на собственные интеллектуальные данные. Но я же не знал, что Маверику вздумается виртуальные ходы прогрызать в стенах. Хорошо, что у него нет хакерских мотиваций. Но дырку он практически догрыз. А потом его почему-то выбросило из Сети. Я не понял, почему так случилось, возможно, синапсы…
— Подожди, подожди, — прервал его Джордж. Вот теперь Франц был похож на самого себя. Теперь он, как обычно, не мог остановиться, объясняя, что он
— Да просто. Через нейроконтакт. Я его уже давно Маверику вживил. И управляющую программку биософтом установил.
— Но как мышь может воспринимать образы виртуальности?! У мышей же нет образного мышления!
— Ну, если честно, не знаю. К нему ж в голову не залезешь.
— Ладно, я разберусь, — сказал Джордж, — никто тебя не тронет. Про своего взломщика никому не рассказывай. Но попытайся все же выяснить, как он подключается к виртуальности. Только в локальной сети. Чтобы он больше ничего не прогрыз.
— Ага.
— И скажи, чтобы меня никто не беспокоил.
— Хорошо, — сказал несколько повеселевший Франц и вышел, плотно закрыв дверь в кабинет Джорджа.
Джордж опустил голову на руки. В виртуальном мире происходило нечто невообразимое. За последние два дня стремительно разрушались, отваливаясь большими кусками, все его представления об известной с раннего детства Сети. Что-то шныряло по виртуальности, снося все на своем пути. Оно смогло выбросить его, Джорджа, в реальность каким-то совершенно непостижимым образом. Мыши подключались к виртуальности! Это же уму непостижимо. И Голос. Да, это, пожалуй, было самое таинственное. И, Джордж был уверен в этом, Голос пришел не из этой вселенной. Во всяком случае, не из человеческой Сети. Правда, ни про какую другую сеть Джордж никогда ничего не слышал. Хотя, памятуя о Маверике, возможно, скоро будет сеть мышиная.
Ситуация становилась все более запутанной. И он должен в ней разобраться.
Джордж резким движением воткнул черный штекер в разъем нейроконтакта и вошел в виртуальность.
20. 25 марта. Калькутта, «Ваnner of the Revolution», логово Спрута
Пройдя коротким темным коридором, Настя и Мухомор попали в зал. Довольно большой и просторный, но совершенно темный. Огромное эллипсоидное пространство освещалось лишь светом из бара и несколькими свечами, горевшими вокруг чего-то, смутно напоминавшего икону. Присмотревшись, Настя поняла, что там, в глубине алькова, окруженного горящими свечами и гирляндами цветов, судя по всему — искусственных, на стене висит фотография мужчины лет сорока с хитрым выражением глаз. Именно фотография, причем даже, кажется, черно-белая, а не современная стереопроекция. Лицо человека на портрете показалось Насте смутно знакомым, но понять, кто это, она так и не смогла. Помог ей в этом Мухомор.
— Вот те на! — удивился он. — Так это ж наш старикан Чип-то! Только тут он сильно помоложе и без бороды-то.
Теперь и Настя узнала в человеке Чипа. Сколько
Внутри клуба было тихо. Сейчас, в разгар дня, посетители сюда не заходили, однако двери не были заперты. Видимо, прийти в клуб могли в любое время.
— Ну что, — спросила Настя у Мухомора, — ждать будем здесь или пойдем погуляем? До пяти еще пара часов.
— Даже не знаю. На Калькутту-то посмотреть интересно, но как-то здесь небезопасно, — ответил Мухомор. — Лучше давай здесь подождем.
— Ну, давай здесь. Что-то ты стал так о безопасности волноваться. В Питере тебе вроде нормально было на улице жить.
— Так то в Питере-то. Там — дом. И там я сам по себе.
— А тут — по ком?
— Хм. А тут я с тобой. Чип тебя беречь наказал-то. Так что лучше давай здесь подождем. А там видно будет. Может, еще насмотримся на эту Калькутту — осточертеет.
— Какой ты, оказывается, заботливый. Скажи, а у тебя девушка была?
— Раньше — была.
— А сейчас?
— Да кому я сейчас такой-то нужен-то?
— Да ладно. Тебя помыть-причесать, так очень даже ничего себе будешь, — сказала Настя, после чего Мухомор смущенно заулыбался.
— Пойдем пока у бармена про заведение расспросим, — сменил он тему.
Бармена звали долго. Сначала пробовали просто постучать по пластику стойки. На стук никто не отзывался. Потом стали звать. Спустя минут семь из глубины темного коридора, ведущего в бар откуда-то из недр служебных помещений, появился заспанный и всклокоченный молодой индус. Яростно потирая глаза, поинтересовался, чего они хотят.
— Да ничего, собственно, — ответил Мухомор.
— А чего звали тогда? — резонно заметил бармен, или кто это был.
— Спросить хотели. Заведение когда открывается?
— Оно всегда открыто, — удивился индус, — вы же зашли.
— А, ну да, — согласился Мухомор.
— А это кто у вас в свечах висит на стене? — спросила Настя.
— О, сестра, — как-то сразу запел индус, — это великий человек. Он основал этот клуб, он дал всем нам цель.
— Всем нам — это кому?
— Всем людям. Всем тем, кто подключается к Сети.
— Что-то я не пойму, — сказала Настя, — ну я подключаюсь к Сети. Но про данную мне цель ничего не слышала.
— За тем и пришла ты сюда. Подожди, скоро здесь станут собираться люди. Они помогут тебе обрести цель.
— Хорошо. — Настя поняла, что с целью все очень запутано и вряд ли удастся быстро выяснить. Все это очень напоминало секту. Старый Чип, оказывается, еще и гуру компьютерных сектантов. Поистине великий человек. Чего он только не успел сделать в жизни! Жаль, что не судьба была с ним познакомиться, когда он еще не выжил из ума.
— А что, у вас здесь в Сеть выйти можно? — спросила бармена Настя.