«Древо возможного» и другие истории

Вербер Бернард

Она объясняет Пьеру, что эти места телесных омовений давно превратились в места разврата. Более того, ученые установили, что от горячей воды кожа трескается и организм отдан на волю всем заразным ветрам, и подозревают, что пресловутые парильни – рассадники чумы.

«Видимо, эти заведения вызывают недовольство Церкви», – думает Пьер.

Слова Петрониллы подтверждают его догадку:

– Господин кюре запрещает нам посещать парильни. Он говорит, что добрым христианам нечего делать в местах,

где жарко и влажно, словно в аду.

«Забавно будет по возвращении написать диссертацию о гигиене в XVII веке», – приходит в голову Пьеру.

– Ну, хватит разговоров, отдыхайте, – приказывает девушка.

Будит его караул, пришедший арестовать его. Петронилла донесла на него. Пьера обвиняют в колдовстве, торжественно препровождают в тюрьму и бросают в застенок, где уже сидят двое заключенных.

– За что вы сюда попали?

– За колдовство.

– А вы?

– За колдовство.

– Все за колдовство?

Пьер замечает предмет, выглядывающий из-под жилета одного из сокамерников.

– У вас есть фотоаппарат!

– А что, вы знакомы с фотографией? – восклицает тот.

– Конечно, я из XXI века. А вы?

– Тоже.

Пьеру становится легче.

– Я в отпуске, – рассказывает он. – Мне не повезло. Сначала я пострадал от ловкой руки, потом от святого креста. И вот теперь попал сюда.

– Мы все здесь туристы по прошлому! – замечает третий пленник.

– Да, и они принимают нас за колдунов.

Откуда-то доносятся жуткие вопли, трое задержанных трепещут.

– Мне страшно. Что они с нами сделают? Конечно же, станут пытать, пока мы не сознаемся в сговоре с сатаной, – вздыхает обладатель фотоаппарата. – А потом повесят на Соколиной горе.

Пьер думает, что скоро сам будет выращивать мандрагоры. Он весь во власти воспоминания о повешенных с их синими языками и головами, на которых сидят вороны. Как это далеко от Версаля и пьес Мольера. Ох, если бы он не потерял свою машину времени! Он шевелится, и ржавые цепи впиваются в запястья.

Третий «колдун» сохраняет полную невозмутимость.

– А вы не очень-то переживаете, – говорит ему Пьер Люберон.

– Я подписал страховой контракт с «Темпоро-помощью». Если я в течение трех часов не подам условный сигнал, они меня переместят автоматически. Что, кстати, скоро и произойдет.

И он действительно внезапно исчезает, оставив после себя лишь пустые обвисшие цепи и легкий синеватый дымок.

– Это только укрепит подозрения наших тюремщиков, – замечает другой турист и дует, стараясь рассеять дымок, который можно принять за колдовской.

Пьер, терзаемый острой тревогой, кусает губы.

– Ах, если бы я тоже подписал контракт с «Темпоро», как мне советовали…

Дверь темницы со зловещим скрипом отворяется,

и входит человек внушительного роста, в красной маске, закрывающей пол-лица. Это палач. Лицо его, кажется, знакомо Пьеру Люберону. Эта черная борода… Да ведь это Ансельм Дюпре, составитель «Руководства для путешественников по времени»! Что он здесь делает? На секунду у Пьера возникает надежда, что Дюпре явился, чтобы спасти его. Но времени больше нет. Вооруженные люди тащат Пьера к виселице, а Дюпре готовится предать его казни.

– Надо было слушать меня, – шепчет он на ухо Пьеру. – Я ведь не только автор «Руководства», преданный своему делу и готовый на любую работу в любой эпохе, чтобы добыть информацию для читателей. Я еще и занимаюсь маркетингом в «Темпоро-помощи».

Палач накидывает веревку Пьеру на шею и начинает затягивать ее. Жизнь Пьера Люберона держится на маленькой табуреточке, по которой скользят его ноги. Пьер закрывает глаза, и лучшие мгновения его прошлого проносятся перед его мысленным взором.

Дюпре снова подходит к нему и бормочет:

– «Темпоро-помощь» начала рекламную кампанию для туристов, отправляющихся в отпуск в июне, перед основным летним потоком. Этот период мы делаем льготным. Ведь студенты еще не сдали экзамены, и, перенеся время отпуска, можно избежать давки. Что вы об этом думаете?

– Действительно, отличная идея, – признает Пьер Люберон, запинаясь.

– Наши клиенты – просто панурговы овцы. Все едут в июле и августе, а в июне агентства почти без работы, да и дороги пустые.

– Это точно, – с трудом произносит Пьер. – Просто что-то неслыханное.

– Вот вы выбрали июнь. Это хорошо. Как жаль, что вы не воспользовались предложением «Темпоро-помощи»! Я, конечно, мог бы быть настойчивее. Но у нас очень строгие правила этики: не навязываться.

– Конечно, – соглашается Пьер, судорожно сглатывая слюну.

– Иначе у нас будут сложности со Службой контроля туризма.

Толпа вокруг уже скандирует: «Смерть колдуну! Смерть колдуну!»

– Кстати, – спрашивает Пьера палач, – если вы сейчас не погибнете, когда возьмете отпуск в следующем году?

– В июне. В июне или уж в сентябре. Вы правы, нужно отдыхать в более свободные от толчеи месяцы. Как и в этот раз, чтобы избежать большого потока июля – августа.

Палач, спрятавший лицо под красной маской, кажется, крепко задумывается. Толпа начинает проявлять нетерпение.

– Вы поедете в июне и возьмете страховку «Темпоро-помощи»?

– Конечно! Я даже друзьям ее порекомендую. Но про свои неприятности, разумеется, рассказывать не буду.

– «Темпоро-помощь» всегда думает о своих клиентах – и настоящих, и будущих. Добро пожаловать в наше агентство.