Древо Жизора
Шрифт:
Прежде всего Жан де Жизор основательно принялся за расширение сферы влияния своего тайного ордена. Крест и роза вместо Христа и Храма, круарозьеры - вместо тамплиеров, новая личинка в теле старого, дряхлеющего рыцарского образования. Рано или поздно эта личинка должна будет изглодать изнутри тело, в котором находится, но орден Креста и Розы будет гораздо более скрытным, нежели союз храмовников. Поначалу все шло хорошо, особенно в Лангедоке, где многие высокопоставленные альбигойцы охотно вступали в орден. На другой год после шпейерской катастрофы Жан окончательно избавился от горечи поражения. Ричарда выпустили? Он уже наводит свои порядки в Англии? Ерунда, еще посмотрим, кто кого! Ведь Жан уже сделался одним из самых доверенных лиц короля Филиппа-Августа.
Но затем наступили тревожные времена для навигатора Креста и Розы. Начавшаяся война Ричарда против своих врагов на континенте
– и стал спускаться в шахту, держа в левой руке факел. Чем ниже он углублялся, тем сильнее стучало его сердце в предчувствии недоброго. Вот, наконец, и ниша в стене колодца. Золото щита засверкало при свете факела... Жан не поверил своим глазам - щит Давида, вопреки сильным предчувствиям, находился на своем месте в тайнике. Оставалось извлечь его и отвезти в Курсель, как и задумывалось. Имея его при себе, Жан сможет помочь Филиппу разгромить неукротимого Ричарда. И когда, извлекая щит из тайника, навигатор не удержал его трясущейся правой рукой, ему показалось, что это он, а не щит Давида, полетел в бездонную пропасть. Крик отчаяния вырвался из груди навигатора и он едва не выронил и факел.
– Что с вами, мсье?
– раздался сверху испуганный голос де Фо.
Жан в ответ зарычал, как рычит сторожевой пес, почуявший приближение грабителей. Но, может быть, ему все лишь померещилось? Нет, не померещилось. Тайник на сей раз уж точно был пуст, и не по вине неведомых злодеев, а по неосторожности, неуклюжести великого навигатора.
Повисев какое-то время в слепом отчаянии, он, наконец, ответил на очередной испуганный зов своего верного прихвостня:
– Тяни, болван! Тя-ниии!
Лишь поднявшись наверх, он сумел овладеть собой и сказал:
– Все в порядке. Мнимые подозрения обманули меня.
Но удар был слишком велик, и сенешаль Жан слегка повредился в уме. Он заперся в своем замке, днем и ночью расхаживал по его мрачным комнатам, ударял себя в тощую грудь и злился, что сила таинственной власти над людьми вываливается из его рук точно так же, как щит Давида в бездонную шахту адского колодца. Он до того извелся, что заболел и слег в сильной горячке.
Верный де Фо ухаживал за великим навигатором. Однажды Жан де Жизор почувствовал прилив свежих сил, но лишь для того, чтобы узнать о новом ужасном поражении войска французского короля на равнине между Курселем и Жизором.
– Где же сам Филипп?
– С остатками войска, мессир, его величество пытается переправиться через Эпту и укрыться в нашей комтурии, но полки Лувара и Меркадье лупят его в хвост и гриву и вряд ли дадут это сделать.
Он захотел посмотреть в окно на мост через Эпту, где разгорелось последнее действие этой страшной для Филиппа-Августа битвы. И он увидел самую кульминацию, когда король Франции с двумя десятками своих рыцарей вырвался, наконец, на мост, но старый мост подломился, и закованные в тяжелые латы всадники рухнули в речку.
– В таких доспехах им не выплыть живыми из воды, - мрачно промолвил великий навигатор и, потеряв сознание, упал на пол.
В отличие от всех своих рыцарей, вместе с которыми Филипп рухнул с моста, сам он остался жив, поскольку упал уже возле самого берега и нашел в себе силы выбраться из реки. Остальные нашли свое успокоение в Эпте. Добравшись до замка, король Франции получил в Жизоре желанный приют, с трепетом ожидая, что
Находясь в Жизоре, король навестил владельца замка, и тот, снова находясь в бреду и горячке, пробормотал ему:
– Ваше величество, вы зря срубили вяз. Теперь я не в силах ничем быть вам полезен.
Филипп-Август, подумав, решил, что никакой связи между давнишней рубкой вяза и нынешним бедствием нет, а значит, это просто бред больного человека.
Когда Жан де Жизор спустя пару недель выздоровел, ему пришлось привыкать к совершенно иному, чуждому ему миру, в котором не было щита Давида, король Франции заключал с ненавистным Ричардом унизительный мир, а в Лангедоке трещали под ударами борцов с ересью твердыни альбигойцев. Не в силах долго оставаться в Жизоре, великий навигатор отправился путешествовать по тамплиерским комтуриям и весть о внезапной кончине Ричарда Львиное Сердце застала его в Сен-Жан-д'Акре, откуда продолжалась медленная эвакуация в Европу рассыпающегося под последними ударами сарацин королевства крестоносцев. Эта весть прилетела тогда, когда Жан де Жизор впервые стал задумываться о том, что и он, должно быть не вечен, и что, мало того, может быть, и славно было бы перестать коптить небо и отправиться в черную шахту небытия. Узнав, что Ричард умер от яда отравленной стрелы, великий навигатор по своему извечному обыкновению подумал: "Почему он? Почему не я? Чем же он лучше меня? А поди ж ты, он - уже, а я - еще нет".
Посмертная слава Ричарда с каждым годом разрастающаяся все сильнее и сильнее, одно время стала жутко волновать великого навигатора, и он уже подумывал о том, что хорошо было бы тоже прославиться и затмить своей славой сказочную молву о Львином Сердце. Между тем, ему уже перевалило за семьдесят, и с течением времени память и рассудок его все больше ослабевали. То он вдруг принимался узнавать, где находится его верный друг и слуга Жан де Фо, который скончался, подавившись мухой, в один год с Ричардом Львиное Сердце; то перепутывал здравствующего великого магистра тамплиеров с его покойным предшественником и какой-нибудь документ писал на имя Жильбера Эрая, хотя храмовников уже давным-давно возглавлял Филипп де Плесси. Но это были еще пустяки по сравнению с тем, что Жан де Жизор, считающий себя до сих пор тайным властелином мира и сенешалем самого Светоносца, на самом деле с некоторых пор сделался пешкой в руках другого игрока, который контролировал все его поступки, знал обо всех богатствах, накопленных навигатором Креста и Розы и хранящихся в различных комтуриях этого ордена. Сей новый сенешаль Сатаны доныне лишь пару раз мелькнул на страницах нашей книги, но ему так и не суждено стать одним из полноправных ее персонажей, поскольку уже после гибели древа Жизора возможно было окончить повествование, а со смертью Жизорского чудовища и подавно.
Жан де Жизор скончался в 1220 году от Рождества Христова в возрасте восьмидесяти семи лет. Известно, что незадолго до его смерти, крещенный еврей Жак де Жерико выдал за него свою внучку Мари де Сен-Клер. Двадцатипятилетняя Мари являлась дочерью Анри де Сен-Клера, барона Росслина, владеющего великолепными имениями в Шотландии. Он был тайным альбигойцем и после того, как собор католической церкви окончательно предал анафеме эту ересь, некогда столь опрометчиво благословленную самим Бернаром Клервоским, барон сделался одним из главных организаторов спасения еретиков, вынужденных уйти в подполье. Жак де Жерико поженил его со своей дочерью Изабель в тот год, когда Ричард Львиное Сердце начал свой крестовый поход. Родившаяся у барона Анри и еврейки Изабель девочка воспитывалась в Лангедоке и с юных лет была приобщена к мистическим альбигойским ритуалам. Она удивляла всех незаурядными способностями и необыкновенно ранним развитием. Задушевные друзья Жака де Жерико нередко говаривали ему:
– Смотри, Элиагу, твоя внучка превзойдет тебя в хитрости и умении держать людишек в узде.
На что он только усмехался:
– Ненадолго. С возрастом все женщины глупеют, даже еврейки.
И вот, в том году, когда новым великим магистром ордена тамплиеров был впервые избран итальянец, Петро де Монтекауто, старый и дряхлый сенешаль Жан де Жизор вдруг однажды обнаружил, что с некоторых пор женат на молоденькой черноглазой особе, некрасивой, но почему-то отдаленно напоминающей ему его самого в ранней молодости - такой же длинноносой и с такими же черными, насквозь пронизывающими зрачками. Мало того, он осознал, что полностью подвластен ей и слушается любых ее приказаний.