Дрейфус... Ателье. Свободная зона

Грюмбер Жан-Клод

Лея (после паузы). Ты мне говорил, что там за ним хотя бы присмотрят.

Симон. Он сбежал во время игры в следопытов. А потом, интернат, пусть и религиозный, — это не тюрьма, как считаешь?

Лея. А если еще немного подождать?

Симон (смотрит на нее). Чего? Чего подождать? Что ты там делаешь?

Лея. Укладываю твои вещи.

Симон. Оставь, я сам.

Лея продолжает укладывать вещи.

Лея. А если дать объявление о розыске?

Симон.

О чьем розыске? Рири Жирара Мори Шварца Зильберберга? И не суй мне рубашки с потертым воротником!

Лея. Других нет.

Симон. Хорошо, хорошо… Тогда суй…

Лея. Можно было бы выполнить все требования закона здесь и…

Симон (обрывает ее, появившись среди пеленок с намыленным лицом и бритвой в руках). Все требования? Все требования? Чьи требования? Лея, жандармы превратились в воров. Тебе не дают работать, передвигаться, ты словно в глухом лесу, тебя обкрадывают именем закона, Лея, именем закона! Маршал ля-ля-ля дарит себя Франции, а закон о евреях — жидам… И каждый божий день специалисты по еврейскому вопросу мозги себе выворачивают, как бы это половчее достать тебя… Я никогда больше не буду выполнять их требований, Лея, никогда. (На минуту исчезает, затем появляется снова, размахивая бритвой.) Это им когда-нибудь придется выполнить наши требования, если мы, конечно, выкарабкаемся. Им, а не нам! (Исчезает опять, и почти сразу раздается крик.) Черт, дай мне пеленку, я порезался! Выполнять требования! (Вытирает лицо пеленкой, потом бросает ее.) Отец того, другого парня тоже хотел все сделать по закону, подать жалобу, как он говорил, из принципа…

Лея. Много денег он у него взял?

Симон. Можешь себе представить! К тому же он стянул еще продовольственные карточки и удостоверение французского скаута. Теперь его зовут Матье Леррон, уроженец Тюля, и ему шестнадцать лет.

Лея. Рири — шестнадцать?

Симон. Ты совсем тупая, что ли? Так написано в документах, которые он стащил. К счастью, директор смог уговорить этого господина, Леррона-отца, и предупредить папашу Мори, который возместил все убытки, вот так-то. С тех пор мы все ждем, и мне надоело, Лея, серьезно, надоело ждать. Понимаешь?

Молчание.

Лея (тихо). А если его схватили при переходе демаркационной линии?

Симон. Мальчишек не хватают, Лея. Все же прекрасно видят, что это мальчишка и что ему нет шестнадцати. Нет-нет, он в Париже, и я привезу его тебе, клянусь своей шкурой.

Лея. Симон, не будь с ним слишком строг…

Симон. «Не будь слишком строг…» Лея, этот мальчишка камнем висит у меня на шее вот уже много месяцев. «Не будь слишком строг»! Я отвечаю за него или нет? Да или нет? (В комнате рядом снова плачет младенец. Симон, уткнувшись в пеленку, служащую ему полотенцем, шепчет.) Боже, что я тебе сделал, за что меня преследуют чужие дети? В чем я провинился?

Появляется Морисетта; она везет коляску, в которой вертится и кричит ребенок. Она ходит с коляской по сцене, спокойная и сосредоточенная, и тихим голосом успокаивает ребенка.

Лея (наливает Симону чай). Пей, пей, пока горячий.

Симон уже оделся, натягивает тяжелое городское

пальто, которым в первой сцене укрывался Рири. На голову надевает фетровую шляпу с опущенными полями. Становится перед Леей и Морисеттой и спрашивает:

Симон. Как я выгляжу?

Лея (неуверенно). Хорошо.

Морисетта. Не хватает только тросточки и перчаток — и будешь похож на господина Модника.

Лея. И хобота, чтобы быть похожим на господина Слона. (Вздыхает.) Надеюсь, там, в Париже, ты всех навестишь?

Симон. Всех. Я нормально выгляжу, да?

Морисетта. Да, нормально.

Симон. Как гой! Я похож на гоя?

Лея. Ты взял фальшивые документы, которые дал Мори?

Симон (проверяет, машинально щупая нагрудный карман). Да, да. (Поворачивается.) Ну, как по-вашему, так сойдет? Здесь даже зеркала нет посмотреться. (С улицы слышен свист.) Мори!.. (Целует Морисетту, надевает с помощью Леи маленький рюкзак. Спрашивает.) Ты все положила? (Лея кивает. Он обнимает ее и шепчет.) Мы еще вспомним эту жизнь, Лея, вспомним ее… в Банье, когда нас аккуратно сложат в кучку в глубине склепа Братского будущего сыновей и дочерей Галисии…

Лея. Навести бабушку Рейзл, и дядю Изю тоже.

На улице свистят громче.

Симон (отвечает всем сразу). Да, да…

Морисетта. Постарайся узнать что-нибудь о Шарле и об остальных…

Симон (от двери). Я поймаю Рири за ухо и вытяну это ухо так, что досюда достанет, вот и все…

Лея. Иди, иди уж. (Снова целует его. Он выбегает, потом возвращается и быстро наклоняется над детской коляской; ребенок тут же начинает плакать.) Симон!

Симон (поднимает голову и с горечью констатирует). Ну вот!..

Снова устремляется к двери, останавливается, судорожно роется в карманах.

Лея. Ты что-то забыл?

Симон. У меня нет носового платка.

Лея (протягивает ему пеленку). На, возьми.

Симон. Ты широко смотришь на вещи, впрочем, сгодится и это, спасибо.

Вытирает глаза, сует пеленку в карман и выходит. Слышно, как он окликает Мори. Морисетта кричит ему вслед.

Морисетта. Купи мне соку в табачной лавке на углу улицы Лаба, около деревянного человечка возле магазина на бульваре Барбес!

Лея закрывает дверь. Наступает тишина.

Лея (разочарованно замечает). Он даже чаю не выпил.

Морисетта ходит с коляской по комнате, стараясь успокоить ребенка.

Внезапно в комнату влетают Мори и Симон.

Мори (орет). Кто всучил мне этого недоумка? (Обращаясь к Лее.) Вы что, на бал его отправили? Давай снимай… Если тебе хочется, чтобы тебя волки съели, валяй, сразу превращайся в козу! Быстрей, быстрее же…