Дриада для повелителя стихий
Шрифт:
– Нет. Нас всех привезли из разных мест. Ты говорила, что вроде из Дивардии. Неужели не помнишь?
– Не помню, видимо здорово меня Торн огрел. Все словно в тумане.
– Бедная девочка, – погладила меня по голове Лелея. – Ты постарайся особо не высовываться и держись подальше от охранников, попытайся затеряться среди остальных пленных.
– Попробую, – произнесла я и тут увидела, как ко мне размашистым шагом направляется все тот же Торн.
Остановившись в нескольких шагах, он злобно уставился в мои глаза, а затем сплюнул на землю.
– Повезло тебе девка, Сиваш приказал не портить товар до торга. Жаль, что
– Пф-ф, пф-ф, – начала давиться я, а затем, не выдержала и истерично расхохоталась, – девст-девст-ственница! Ой, не могу, держите меня семеро.
Такого я точно не ожидала.
– Ты чего Вета, Ветинора? – Взволнованно спросила Лелея, видимо думая, что я повредилась умом.
– Ничего, – вытирая катившиеся от смеха слезы, простонала я, – это же надо, я невинна. А как они узнали об этом?
– У Сиваша есть лекарь, который проверяет всех женщин.
– Каким образом?
– Ну, – замялась Лелея, – если ты не помнишь, то лучше и не вспоминать, ни к чему тебе это.
– Понятно, – протянула я, прекрасно представляя, о чем пыталась сказать мне женщина. Эта процедура, скорее всего, была трагедией для Веты, но для меня не имела ровным счетом никакого значения. Вот если бы сейчас какой-то мужлан попытался заглянуть ко мне под юбку с целью определения моей девственности, то точно получил бы в зубы, и плевать на последствия. А что было до меня, то было до меня и незачем об этом заморачиваться.
– Вета если ты нормально себя чувствуешь, пойдем, нужно помочь остальным приготовить ужин.
– Ага, – кряхтя и охая, я поднялась на ноги. Казалось, что меня долго и больно пинали.
Кроме головы, в которой стучали отбойные молоточки, каждая клеточка моего многострадального тела была налита тяжестью. Прислушавшись к внутренним ощущениям, я поняла, что все же серьезных повреждений нет. Голова кружилась, и немного подташнивало, поэтому я сделала вывод, что небольшое сотрясение все-таки присутствует. Больше всего раздражали колодки на ногах, которые при каждом шаге издавали противный скрипучий звук, который неблагоприятно отражался на моей поврежденной черепушке. Будучи врачом, я определила свое общее состояние, как средне стабильное и не спеша отправилась вслед Лелеей. Конечно, я пока не могла работать наравне со всеми, но отлынивать не собиралась. Не хватало еще привлечь к своему безделью противных охранников, да и вызывать негативные эмоции у товарок по несчастью тоже не хотелось. А то, знаю я, нет ничего хуже обиженной и завистливой женщины, не понравится им то, что я прохлаждаюсь, а не помогаю в обустройстве лагеря, так запросто получу в спину от таких же невольниц как сама. Потихоньку помогая готовить похлебку в огромном чане, я больше молчала и прислушивалась к разговорам, надеясь узнать что-то полезное, но кроме нытья о своей незавидной доле, пленницы почти ни о чем не разговаривали. Единственный вывод, который я сделала – это сидеть и не отсвечивать, если я хочу живой и по возможности здоровой добраться до столицы Таргезии, а там видно будет.
Готовили мы, кстати, для наших тюремщиков. Самим же нам выдали по куску черствого черного хлеба и остатки вчерашней похлебки, в которой кроме бульона уже ничего не оставалось. Я с сомнением посмотрела в миску, надеясь, что в нее никто не успел плюнуть и понимая, что выхода нет, а голод не тетка. Захочешь жрать и не такое схомячишь.
После обеда перед нами вытряхнули гору одежды, и бородатый охранник со страшным шрамом на половину лица и гадкой ухмылкой приказал все это выстирать. Женщины безропотно начали подхватывать с земли рубашки, штаны, носки и исподнее своих тюремщиков, направляясь в сторону речки. Я сжала руки в кулаки. Захотелось взвыть. Стирать грязные потники какого-то мужлана, явно не входило в мои планы.
Вода была ледяной, руки сводило от холода. Быстрый поток то и дело норовил вырвать из пальцев ткань. Я стиснула зубы и огляделась, пытаясь отвлечься от работы, и на пару мгновений замерла.
Необычайная, удивительная красота, которую я не заметила поначалу, так и бросалась в глаза. Странная и непривычная. Наряду с яркими покрытыми зеленью участками, встречались пустынные, и уложенные острым гравием выбоины, словно кто-то специально вырвал с корнем верхний пласт земли. Шапки виднеющихся вдалеке гор, были покрыты снегом. Казалось, пронесись сильный порыв ветра, и они обрушаться вниз, погребая под собой пестрый ковер из невиданных ранее цветов, растущих у подножия гор. Шум горной реки, стремглав спускающейся в долину, ясное небо с легкими перистыми облаками и два ярких красновато-желтых солнца создавали сюрреалистическую картину местности. Тишина и покой предгорий нарушали звуки бегущих ручьев, свист ветра и крики горных птиц. Создавалось ощущение, что ты оказался в прекрасном, полном невыразимых красот Мире, но стоило посторонним звукам просочиться сквозь шорохи природы, как реальность брала свое.
Грубые окрики, раздающие невдалеке, напомнили, что нужно не забывать о работе. Два надсмотрщика важно расхаживали сзади, периодически подталкивая ту или иную женщину железным носком ботинка в согнувшуюся спину, давая понять, что отвлекаться не следует.
– Мерзавцы, – процедила я и, взяв в руки очередную дурно пахнущую рубаху, окунула ее в бегущий водный поток.
Слева раздался жалобный крик, и я повернула голову. Миловидная женщина, в потрепанном сером платье, закрыв рот руками, испуганно глядела на уплывающую тунику.
Один из охранников, заметив ее оплошность, быстро подскочил к невольнице и, схватив ее за волосы, понял на ноги.
– Ты что натворила мразь, – прошипел он.
– Прошу, пощадите, – послышался испуганный голосок.
– Альт, держи ее, – кивнул он своему напарнику.
Мужчина довольно ухмыльнулся и, подойдя, резко рванул платье. Тонкая, изношенная ткань мгновенно разорвалась, являя на обозрение худенькие плечи и тонкие ключицы.
– Не надо, – обреченно произнесла женщина, не надеясь на спасение.
– Десять плетей. Начинай, Альт. – Произнес старший в этой связке.
Я инстинктивно попыталась вскочить, но была удержана твердой рукой Лелеи.
– Ты что собралась делать, полоумная? – Зашипела она. – Жить надоело?
– Но так ведь нельзя, – закусив губу, пробормотала я не в силах оторвать глаз от просвистевшей в воздухе плети, опустившейся на голую кожу несчастной пленницы.
– А-а-а-а! – Послышался крик полный боли, и я все же зажмурилась. Из-под закрытых ресниц потекли слезы.