Дрон
Шрифт:
Дрон кратко рассказал о бое с хищником, и том, как погиб орк. Рагнар услышав о том, что туннель выходит в большую пещеру, где обитает множество подобных зверей, ничем не выдал своего волнения. Поблагодарив за рассказ, шаман велел Гдрурагу, выдать человеку хороший ужин, а также бурдюк вина.
После чего присев не далеко, стал размышлять об услышанном рассказе. Вид головы ранее невиданного зверя очень взволновал молодого шамана, но он никак не выдал своих чувств. Поэтому, сейчас оставшись один на один, он пытался разобраться со своими мыслями,
Гномы, замершие недалеко и слышавший весь рассказ, принялись выуживать подробности встречи с новыми обитателями подземных глубин, с которыми также ранее не встречались.
Дрон, поедая кусок мяса, и запивая вином, неохотно рассказывал уже в который раз свою историю. После чего все же замученный расспросами, он сделал вид что уснул, желая одного, чтобы его оставили в покое. После рассказа своей истории шаману, он испытывал смешанные чувства. При виде Рагнара, он начинал испытывать злость и ненависть, а также жгучую жажду мести. А сейчас было что еще, заставившее по-другому посмотреть на орка, без ненависти и злости. И в борьбе со своими смешанными чувствами он незаметно для себя и уснул.
Рагнар, незаметно для окружающих наблюдал за человеком, который уже спал, так и, оставшись сидеть, прислонившись спиной к камню. За эти несколько дней, проведенных вместе Рагнар, начинал испытывать что-то вроде симпатии к человеку, которая постепенно перерастала в уважение. Он поражался той силе, которая была в парне, а также тому, насколько сильна в нем была жажда жизни и как он за нее цепляется.
Переведя свой взгляд на голову зверя, которая покоилась рядом с ногами, он поразился огромному скоплению зубов в широкой пасти, и еще раз с интересом взглянул на человека, который уже мирно спал
– Я должен сам увидеть этих тварей, – тихо прошептал он, и в глазах орка зажегся холодный блеск от принятого решения.
Затем, осмотрев свой отряд, и найдя взглядом Гдрурага, он подозвал его к себе. После чего, отдав ему, ряд распоряжений, направился вглубь таинственной пещеры.
Глава-22
Понтифик и паладин
Понтифик стоял у окна и наблюдал за суетой большого города. Он любил полюбоваться тем многообразием жизни Шекорда, которая протекала за стенами его святой обители.
За спиной послышался шум и в дверях, в смиреной позе, замер его кардинал-хранитель.
– Отец, ваше приказание выполнено. Паладин уже здесь и ждет вашей аудиенции.
– Благодарю Кель. Можешь проводить его в мой кабинет, я сейчас туда отправлюсь.
Названный отцом, оторвался от созерцания суетливого города и немного со сгорбленной спиной, тихо шаркая ногами, отправился к боковой двери, которая располагалось рядом с окном. Отварив ее и пройдя небольшой коридор, увешенный красными гобеленами, он оказался в комнатке, в которой стоял небольшой столик из стекла, по обеим сторонам которого
Понтифик мягко опустился в кресло и на колени положил себе небольшой посох, на который опирался во время ходьбы, и стал ожидать появления паладина. Но не прошло и десятка секунд, как двери отварились, и в них появился ожидаемый гость. Сделав шаг за двухстворчатые двери, которые тут же неожиданно закрылись, молодой человек впал в ступор и замер возле входа. Казалось рыцарь, облаченный в начищенный доспех, который отливающий серебреным цветом, был поражен убранству комнаты, в которой оказался.
– Ну что же вы остановились, – раздался вкрадчивый сухой голос. – Проходите молодой человек, не стоит стоять на пороге.
От неожиданно раздавшегося голоса, парень вздрогнул. Ранее не заметив затаившегося в кресле главу ордена, он тут же поспешил исправить свою оплошность. Громыхая своими доспехами, он оказался возле кресла верховного отца и преклонил колено.
– Простите меня отец, – сказал он, низко склонив голову.
– Ну, полно вам. Встанете и садитесь в кресло, – не люблю я, когда люди топчутся на коленях.
Парень, кажется, не веря в то, что услышал, поднял голову и взглянул на понтифика, но тут же вновь потупил взор.
– Но отец! Смею ли я сидеть на равных с вами? Понтифик лишь тяжело вздохнул, после чего продолжил.
– Можете сын. И если вы сейчас же не сядете в кресло, то я буду считать, что ошибся в выборе паладина, которому собирался доверить важно поручение.
От услышанных слов в внутри рыцаря происходила внутренняя борьба, что не мало позабавило главу ордена. Но спустя несколько томительных секунд, он все же осторожно присел на самый край, рядом стоящего кресла.
'Как же они все трепещут, и как это уже надоело? За столько веков. А сначала это ведь забавляло, давало наслаждение. А теперь? Теперь лишь раздражение. Нужно его быстрее спровадить, пока он мне окончательно не испортил настроение'. – Подумал понтифик про себя.
– Мелькаль, – начал он, и рыцарь весь подался вперед, рискуя упасть с кресла. – Благодаря твоим заслугам и твоей вере, а также прекрасным способностям отличного воина, и еще одной немало важной детали, выбор нашего ордена пал на тебя.
Рыцарь от этого даже весь засветился от гордости, и засиял еще больше чем начищенный до глянца его нагрудник. При этом он так выпятил свою грудь, от чего та стала походить на часть колеса. Такое горячее желание слепо отдаться вере, даже подняло настроение главе ордена.
– Ты, наверное, слышал о слухах, которые сейчас гуляют по городу.
– Отец вы говорите по Грааль Искупления? – Удивлено вскинув брови и выпучив глаза, молвил он. На что глава ордена согласно закивал головой.