Дровосек

Дивеевский Дмитрий

Но теперь у ПГУ появился другой источник из этой отрасли, который мог свести на нет всю комбинацию. Более того, несоответствие его данных данным подставы бросит тень на Голубина. «Лис» опасался, что он переведен в Питер в немалой степени и из-за подозрений в свой адрес по поводу брони, а теперь враг получит солидное подкрепление, а может быть, и прямое указание на него.

Агент в резком и паническом тоне требовал в шифровке либо выявить американца, который работает с ПГУ, либо, если этого не получится, высчитать разведчика, на контакте с которым тот находится, и устранить его.

Стенли с сомнением покачал головой. ЦРУ практиковало физическое устранение противника в исключительных случаях. Предназначенная для этого секция специальных операций имела неплохой опыт

работы в «третьем мире», где она задействовалась в правительственных переворотах и отправила на тот свет немало врагов Америки. Но работать против русских – занятие неблагодарное. Одно дело выбросить с десятого этажа какого-нибудь советского агента из числа чилийцев, другое – поднять руку на офицера КГБ. Здесь можно было получить немилосердный ответ, не успев поздравить себя с успешной операцией. Поэтому такие покушения были крайней редкостью, за всю историю ЦРУ их можно было пересчитать на одной руке.

Однако сейчас речь шла о сохранении самого ценного источника Агентства. Такого источника у него еще не было и вряд ли когда еще будет. Хотя завелся уже высокопоставленный крот и в ГРУ, но ГРУ – не КГБ. Это сравнительно небольшая организация.

Стенли засунул сообщение в кармашек кожаной папки и позвонил заместителю директора Агентства Лестеру.

Зам. директора изучал дело несколько дней и затем пришел к решению сделать упор на поиске «крота» в армейской группировке в ФРГ. Одновременно вести дело к выявлению русского, который с ним работает, и готовить покушение на него. Если в течение четырех месяцев американец не будет обнаружен – убирать русского. Но при этом акцию готовить с высочайшей тщательностью и сделать только одну попытку. При второй попытке КГБ поймет, кто за ней стоит, и отреагируют в свойственной ему беспощадной манере. При этом надо отслеживать обстановку вокруг «Лиса». В случае, если агент «задымит», выводить его в Штаты по экстренному варианту. Он уже пересидел все положенные сроки, и тучи над ним сгустились до предельной черноты.

Однако в ближайшие полгода игру можно продолжать. Этому в большой мере способствует и то, что в боннской резидентуре русских у Ленгли появился новый источник. Он пришел сам, попав в долги, и сразу доказал свою надежность передачей весьма ценной информации. Надо ориентировать его на выявление коллеги, работающего с американским офицером, и дело сладится.

Глава 10

1986 год. За себя, любимую

Вернувшись из Москвы, где она навещала старшего сына, Зоя сразу почувствовала, что Данила внутренне изменился. И без того непростые отношения между ними перешли в какую-то новую фазу. Если раньше муж нервничал от ее агрессии, иногда доходя до холодного бешенства, то теперь он просто мог взглянуть сквозь нее и продолжал заниматься своими делами. Снабженная, как и все женщины, особым органом для распознания соперниц, она поняла, что в сердце Данилы появилась другая женщина.

Это было ей не впервые. За восемнадцать лет супружеской жизни Булай делал попытки отгородиться от постоянной напряженности между ними связью на стороне. По крайней мере, о двух таких историях она знала. Но обе они, с ее точки зрения, не были серьезными, потому что она видела, как муж привязан к детям. «Побесится и успокоится», – думала Зоя. Ее мало волновало то, что у Данилы есть интимная связь с кем-то еще. Сам факт физической измены может ранить только любящую душу. А Зоя Булая не любила и полностью отдавала себе в этом отчет. Точнее говоря, она знала, что вообще не способна на такую любовь, какая бывает в романах: безоглядную, самоотверженную, до самого донышка. И с мужем, и помимо него, все ее любовные истории были неглубоки и проходили под контролем разума. Она не теряла голову, когда погружалась в очередное увлечение, полагая, что получает причитающееся ей жизненное удовольствие. О том, как это может отразиться на семье и детях, она просто не думала. Ей казалось, что брак существует отдельно, а ее интимный мир – отдельно, и нельзя их объединять в одно целое.

Семья Булая принадлежала к тому советскому поколению, у которого отняли присущую

народу традиционную мораль и попытались внедрить в души искусственный кодекс строителя коммунизма. Сам по себе он звучал пафосно, только в построение коммунизма никто не верил, и, соответственно, в этот кодекс тоже. Утратив корни, молодежь быстро теряла остатки тех нравов, которые еще успела почерпнуть в семьях своих родителей, и отправлялась в самостоятельное плавание по жизни, беззащитная перед лукавыми соблазнами, не имеющая понятия, куда эти соблазны могут завести. В ушах звучали строчки Высоцкого: «Мы порвали десять заповедей рваных», в их умах осели легенды о свободе нравов на Западе, и молодежь семидесятых не хотела отставать от этого «прогресса». Будучи уверенной, что следует современным веяниям, она не знала, что там, на Западе, подобная свобода является достоянием всего лишь кучки протестующих интеллектуалов и хиппующих бездельников. На самом же деле, мораль западного бюргера твердо стоит на традиционных устоях. Семья свята. Супружеская измена может караться разводом по суду и имущественным иском, обручение – серьезный экзамен перед браком, частая смена партнеров считается аморальной и неприличной. Оказавшись впервые в ФРГ, Данила с удивлением обнаружил, что здесь нет той свободы половых отношений, о которой мог темпераментно разглагольствовать любой советский студент. Конечно, в этом обществе никто не будет открыто осуждать человека за ветреный образ жизни. Но для девушки в маленьком городке – это приговор. А тем, кто хочет получить свободу секса, прямой путь в публичные дома, где их ждут иммигрантки из слаборазвитых стран.

Советское молодое поколение семидесятых годов смело срывало с себя моральные оковы, чтобы дать толчок следующему поколению, над которым само обольется слезами. Они шли в никуда, все больше и больше приобщаясь к водке и все больше и больше вытравляя в себе душу. Через десять лет брака Булаи обнаружили, что большинство знакомых семей распалось. Причем, делалось это с какой-то удивительной простотой, будто развод не давил чугунным катком души их детей, будто не рвались нити человеческих отношений.

Раньше Зоя не боялась возможности развода. Она с первых лет брака поняла, что мужчины из рода Булаев не разводятся с женами. Для этого нужны невыносимые обстоятельства. Даже то неприемлемое для жениха унижение, которому она подвергла Данилу, не выкинуло его из семьи. Поэтому можно было смотреть в будущее спокойно. Если у Данилы и заведется тайная зазноба, то ничего в этом особенного нет. Во всех семьях такое бывает, стоит ли расстраиваться.

Однако на сей раз происходило что-то другое. Не тех Данила кровей, чтобы двурушничать по-крупному. Одно дело – ненадолго занырнуть в какой-нибудь курортный романчик и затем забыть его, как пьяный сон, другое – если он решит, что встретил женщину своей судьбы. Тут Булай способен устроить драму в стиле Шекспира. Кто она, эта его пассия? Насколько она по-женски сильна и привлекательна? Насколько способна вести бой без правил?

На сей раз в душе Зои поселилось чувство тревоги. Самым главным двигателем ее настроений был инстинкт собственницы, у которой могут отнять источник благополучия. Она решила пока не выяснять отношений с мужем, а прибегла к хорошо проверенной тактике – попыталась окружить его интимным вниманием. Когда-то по молодости этот прием хорошо действовал. Ее супруг долго не догадывался, что женщины зачастую симулируют интимную тягу для решения собственных задач, принимал все за чистую монету и проходил таким образом курс сексо-психотерапии после очередного кризиса.

Теперь же проверенная методика не действовала. Данила оставался холодным, его душа витала где-то в далеких эмпиреях, и это было опасно.

У Зои не хватило решимости взять быка за рога и прояснить ситуацию. С ее «заслугами» перед мужем трудно было выставлять претензии, хотя она постепенно созревала и для этого. В конце концов, какая разница – толкала она его на измены или нет. Если не развелся – значит, должен вести себя как нормальный муж, а коли изменяет, то должен отвечать. Но пока рановато так ставить вопрос. Может взбеситься. Надо выждать, время терпит.