Дроздово поле, или Ваня Житный на войне
Шрифт:
— Пятнадцать.
Ваня подумал: «Мы ровесники».
А домовик сказал:
— На самом деле средняя продолжительность жизни лошади и автомобиля одна и та же: пятнадцать лет… Так что…
— Не-ет, он еще протянет, рано его списывать на металлолом, — качал головой Драган. Потом пожал всем руки, Златыгоркину же никак не хотел выпускать, а деликатная вила не решалась ручку выдернуть.
И вот, длинно сигналя, грузовик поехал прочь по темной асфальтовой дороге, пролегшей средь зеленых взгорий, а они, пока слышался гудок «Заставы», все не трогались с места, руками махали и крыльями. Ваня, на всякий случай, принялся
Переглянулись — и с криками помчались вперед, но догнали только обломки грузовика «Застава», раскиданные по всей дороге и дальним обочинам.
На чудом сохранившемся уголке ветрового стекла в рамке оплавленного буро-зеленого железа, засаженного в ствол придорожной осины, сидели всех опередившие птицы. Ясно читался остаток охристой росписи Медведя: «…ведь». Тел не нашли: только две руки — серба и шиптарицы оказались почему-то крепко сплетены в смертельном рукопожатии. Березай подбежал к осинке и осторожно выдернул кусочек кабины, поранивший деревце. А Шишок забрал у него частичку погибшей «Заставы» и сунул в вещмешок.
Молча свернули на свою дорогу, но не прошли и километра, как вдруг жаворлёночек, улетевший в сторону, закричал, крылышками захлопал:
— Ой, тут какая-то книга стоит, воткнутая в землю, уж не словарь ли какой? Вон на обложке что-то написано…
Заинтересовавшаяся корова Росица вскачь понеслась к птаху. А соловейко, раньше нее подлетевший к жаворонковой книге, просвистал:
— Никакая это не книга, это железное яйцо, небось, ястребица снесла!
И Шишок заорал всем, кто побежал к интересному предмету:
— Всем стоять! Оставайтесь на местах! Счас я сам проверю, что там за книги такие на полках-пригорках расставлены…
Корова замерла на полпути к «словарю», жаворонок взлетел с коричневой, как старый пергамент, обложки ввысь. Домовик подошел к цилиндру и крикнул: дескать, никакая это не книга, это неразорвавшаяся натовская бомба! Мол, воткнулась в землю-матушку не головой, а хвостом, — потому и не взорвалась, а, впрочем, и в голове взрывателя что-то не видать, соскочил, знать, по дороге… Идите, дескать, сюда, опасности нету… И, с натугой выдернув бомбу из земли, положил плашмя.
Жаворонок, оседлав странный предмет, проворчал:
— Ежели это не книга, почему тогда тут слова?..
— Это по-английски, — сказал подошедший Ваня Житный.
Яна Божич подбежала к бомбе и стала тыкать в буквы пальчиком, дескать, меня мама учила английской азбуке: вот буква S, а это Е, а вот R и В. И, прочитав слово целиком: «SERB», — с вопросом в глазах уставилась на взрослых.
Ваня, ядовито усмехаясь, прочел остальное:
— Тут написано: «Ты все еще хочешь быть сербом?»
— Хочу, — с готовностью ответила на вопрос бомбы маленькая Яна. И оба птаха тут же оседлали плечики девочки, наперебой гомоня:
— И мы хотим! И мы! Мы тоже будем сербами!
Шишок вообще дар речи потерял, только кулак единственной руки сжал, ажно чуть было когтями кожу, мясо и
— Неужто внутри такой малости помещается сотня смертей?
— Найти бы этого писаку да в глотку ему эту бомбу засадить! — смог наконец найти подходящие слова домовик. — Вот люди! Такое ни одному бесу в голову не придет! Гад-дёныши англосаксонские!
После на пару с богатыршей Златыгоркой уволокли натовскую бомбу и столкнули в подходящую балку и стремглав — вила, по такому случаю, решила показать крылышки тем, кто еще не видел, — улетели в сторону. И бомба-фарисейка взорвалась ведь, выпустив клубы вонючего дыма!
Отправились дальше. Шишок, прокашлявшись после смраду, говорил: дескать, трус-бомбардировщик, опасаясь средств противовоздушной обороны, летит на такой высоте, что людей на земле не различает. Дома ему кажутся спичечными коробками, дороги — узкими клейкими лентами, перебинтовавшими землю там и сям. А… грузовик наш ему, небось, игрушечной машинкой представился с муравьями внутри… Который сломать очень легко и весело!.. Что ж…
Скоро городок показался. Обилич — отрекомендовал населенный пункт Боян Югович, но вдаваться в топонимику не стал, решил: неподходящий момент.
Завернули на почту. Серб очень хотел прессу посмотреть, ежели, конечно, она досюда доходит, дескать, сколь времени газет не читал! Оказалось, периодика имеется — хоть и не больно свежая: ну, что ж, значит, кой-какие типографии еще работают!
Почтовая служащая рассказала: неподалеку тюрьму разбомбили, во время налета сотня человек была убита, столько же раненых — а кто на ногах стоял, разбежались, де, так что теперь надо, кроме всего прочего, уголовников опасаться! А еще, мол, передавали: в Крагуевце автомобильный завод сравняли с землей, «Заставу»-то…
Путники переглянулись, и Шишок воскликнул: выходит, дескать, не только грузовичок наш порешили, но и его родителя, чтоб уж никаких машин у сербов боле не рождалось, вот курвы-то!
А почтовая служащая продолжала: говорят, де, рабочие отказались уходить с завода, взяли на себя роль «живого щита». Так американцы-то не посмотрели на «живой щит» — ракеты свои напустили на завод, и полегла там, говорят, тьма-тьмущая народу…
Узнав по сарафанному радио страшные новости, решили все ж таки и в газеты заглянуть. Усевшись в ближайшем скверике, принялись слушать: Боян Югович обложился прессой и принялся читать вслух. А корова Росица заглядывала в газетку из-за плеча историка, — знать, сильно наскучилась по буквам.
«Совет Безопасности ООН отклонил резолюцию о незамедлительном прекращении применения силы против Югославии и срочном возобновлении переговоров по Косово. На резолюцию было наложено вето сразу тремя постоянными членами Совбеза — США, Великобританией и Францией. „За“ голосовали только Россия, Китай и Намибия. (Соавтором документа вместе с Россией и Белоруссией выступила Индия.)»
— Та-ак, — зловеще произнес Шишок. — Ну-ка, ну-ка, что там еще!
Боян Югович продолжал: дескать, агентство «Танюг» сообщает: «Ночью были сбиты истребитель-бомбардировщик „Торнадо“ и несколько крылатых ракет „Томагавк“, пущенных с натовских кораблей в Адриатическом море».