Дрозофилы
Шрифт:
– Анечка! – расплылся в улыбке Афанасий Петрович, бывший учитель, а ныне пенсионер на заслуженном отдыхе. – А я Вас заждался.
– Афанасий Петрович, но Вам ещё с утра было назначено.
– Нет, нет, нет, – пенсионер отрицательно замотал головой, имевшей жалкие остатки когда-то былой шевелюры. – Я только к Вам, милая Анна Ивановна. Только Вы, своими нежными ручками не делаете мне больно. Ваша коллега, как бы помягче выразиться, слишком груба.
Он сделал театральный жест отчаяния, произнеся последнюю фразу практически шепотом.
– Ну, что с Вами делать, проходите, – смилостивилась медсестра.
– Грасиэ
– Афанасий Петрович! Прекратите!
– Ах, Анечка, где мои тридцать пять! Ох, я бы за Вами поволочился!
Девушка рассмеялась.
– Отлично всё заживает.
– Только благодаря Вашим драгоценным и несравненным ручкам, милая Анечка. Мне кажется, Вы просто снимаете боль одним прикосновением. Нет! Просто сочувствием! Нет! Своей красотой!
– Вы меня смущаете, Афанасий Петрович.
– Ну, что Вы Анечка! Если бы не… Признание престарелого ловеласа прервал шум открывшейся двери. В комнату вошла дородная женщина в зелёном медицинском костюме. Крупный мясистый нос и нездоровый румянец на обвислых щеках делали её лицо неприятным. Маленькие поросячьи глазки зло уставились на присутствующих. – Соловьёва, – произнесла она визгливым, противным голосом. – Зайдёшь ко мне!
– Хорошо, – не отрываясь от работы, произнесла Анна.
Скривив губы, Главная покинула перевязочную.
– Она Вас недолюбливает Анечка, – заметил пенсионер.
– Не то, чтобы недолюбливает, Афанасий Петрович. Терпеть не может.
– Как же, так, – запричитал старик. – Как же, так.
– Алевтина Вениаминовна. Вы меня звали.
Анна вошла в кабинет главной медсестры без стука, считая это действие, в рабочий момент, излишним. Та сидела за столом и что-то писала.
Взяв свои эмоции под контроль, девушка терпеливо ждала. Наконец, Главная отложила ручку и соизволила взглянуть на вошедшую.
– Садись. Разговор будет серьёзный.
Анна послушно села.
– Ко мне приходили оттуда, – она странно повела глазами. – Спрашивали о тебе. Вопросы задавали.
– Откуда, оттуда?
– Чё, дуру корчишь, – зло бросила Главная. – Всё ты понимаешь. Я тебя предупреждаю. Если, что серьёзное, вылетишь из отделения, как пробка. Поняла?
– Поняла.
– Давай, иди, работай.
Анна, плотно закрыв за собой дверь, вышла из кабинета. Не сказать, чтобы она расстроилась. Но, что-то в последнее время, Главная лютует. Постоянно придирается, грубит. Анна вспомнила, как год назад пришла сюда устраиваться на работу. Тогда Алевтина была совсем другой. Доброй, отзывчивой. Почему люди так меняются? – думала она. Какие обстоятельства заставляют их менять отношение к коллегам, друзьям и вообще к миру. Почему они не становятся добрее, чище, а наоборот озлобляются и начинают ненавидеть всех и вся.
Сама Анна, сколько себя помнит, мечтала помогать людям. Видимо поэтому связала свою жизнь с медициной. С детства она жалела всех котят и щенят, а её любимой игрой была игра в доктора и больницу. Афанасий Петрович был прав. У неё действительно есть какой-то дар. Любая рана, к которой она прикасается, заживает намного быстрее. Это замечали многие.
Работая в ожоговом отделении, Анна насмотрелась на такое, что не каждый смог бы выдержать.
– Ань, тебя на всех не хватит! Ты же просто сгоришь. Лучше личной жизнью займись. А то, так и помрёшь старой девой. Но Анна ничего не могла с собой поделать. Работа забирала всё её время и все мысли.
Возвращаясь, сегодня домой после смены она вновь вспомнила разговор с Главной. – Интересно, кто это мог интересоваться мной на работе? Какие такие органы? Законов я не нарушала. Алевтина, наверно не знает, как ещё меня допечь, вот и выдумывает. Успокоившись на этом, девушка зашла в продуктовый магазин у дома купить, что-нибудь к ужину. Стоя в очереди на кассе она обратила внимание на здорового мужика, который, как ей показалось, исподтишка за ней наблюдал. Но, как только Анна поднимала на него взгляд, мужик сразу делал вид, что изучает товар на полке. На громиле был надет длинный чёрный кожаный плащ, что в тёплый вечер было, по крайней мере, странно. Ещё он скрывал лицо под очками, больше похожими на вир очки для компьютерных игр. Ненормальный какой-то, – подумала Анна, расплачиваясь за продукты.
Подходя к дому она вновь, краем глаза, заметила магазинного громилу. Выскочив из-за угла, он прямиком устремился к ней. Ключ от домофона был уже в руке и Анна, не открывая широко двери, юркнула в подъезд. Не помня себя, девушка стрелой залетела на свой, третий этаж.
Вставляя трясущимися руками ключ в дверь квартиры, она слышала тяжелое сопение и скрип кожи. Её догоняли. Захлопнув дверь перед самым носом громилы, ни жива, ни мертва, она прижалась к ней спиной. Сердце, пытаясь вырваться из груди, бешено колотилось. Анна прислушалась. Кажется, тихо. Положив сумки на пол, девушка подбежала к окну и, не отдёргивая занавеску, выглянула во двор. Громила уже вышел. Он направился к детской игровой площадке и сел на одну из лавок. Тут же к нему подошел другой, но маленький, словно ребёнок. Сумерки и матовая занавеска не позволяли рассмотреть его в подробностях. Переговорив о чём-то, они ретировались, исчезнув из поля зрения.
Кто это был? Не маньяк точно. Они по двое не ходят. Может она зря так испугалась. Тогда почему громила просто не окликнул её и не предложил поговорить, если ему что-то нужно. А может он просто обознался? Господи! – стукнув себя по лбу, Анна закатила глаза. Это были грабители! Хотели отнять сумку. Она ведь расплачивалась наличными, а не картой, вот они и высмотрели её. Дура! Махай дальше крупными купюрами.
Успокоив себя, девушка приняла душ, поужинала и, почитав немного книгу, приняла снотворное. Сновидения её в эту ночь не беспокоили.
Следующий день был выходным, и Анна решила провести его дома. В хлопотах по хозяйству она не заметила, как наступил вечер. Телефонный звонок прервал её одиночество.
– Анюта, привет, солнышко!
– Кто это? – не узнавая звонившего, спросила Анна.
– Да это же я, Любаня. Николаева. Ну! Помнишь? Одноклассница твоя!
– Любка! Ты? Привет! Как ты узнала мой номер?
– Ой, потом расскажу. Ты, лучше, вот что. Мы сейчас в кальянной, на Луначарского сидим, давай к нам.
– Прямо и не знаю, – немного опешила Анна.