Друг моего брата
Шрифт:
Я с благодарностью кивнула и принялась за еду. Глеб придвинул к себе вторую тарелку, но в отличии от меня, к содержимому особо не притронулся. Так мы и сидели в молчании, прям как супружеская пара после сорока лет брака.
Удостоверившись, что моя тарелка пуста, он разлил чай по чашкам и огорошил меня:
— Расскажи мне что произошло четыре года назад. Твою версию событий.
— Что? — опешила я. — Сейчас?
— Да, сейчас.
Я хотела было сказать, что устала и не готова сейчас к долгим разговором, но решила сказать правду:
— Это неважно. Я… когда сидела в этом подвале и
— Я ошибался, — тихо заявил он и видя мое замешательство, продолжил: — Я думал, что это неважно, но сегодняшние события показали, что я тебе не доверяю. Я видел, как ты садилась в машину к убийце, Полли!! Я видел это, но подумал, что это твои очередные выкрутасы. Потому что… сначала Захаров, потом это…
Ты хоть представляешь что бы было, если бы Русеев не подошел к твоему Булавину? Или если бы подошел, но они не встретили меня? Никто бы так и не узнал, что ты уехала с Егором… может через пару дней полиция бы и докопалась, но что бы случилось с тобой за эти пару дней?? Это все, о чем я думаю последние несколько часов! Я думал, что готов забыть о прошлом, но факт в тот, что… я тебе не доверяю, Полли. И мое недоверие едва не стоило тебе жизни.
— Жизни мне едва не стоила моя собственная глупость. Но по сути, если кто-то во всей этой ситуации и виноват, то это Егор.
— Полли, — он произносит мое имя очень мягко, но в то же время в его голосе слышится стальная решимость, — рассказывай.
— Окей, — вздохнула я, понимая, что своим рассказом подпишу приговор нашим “возможным/потенциальным” отношениям. Судьба странная штука… стоило мне впервые за эти отпустить прошлое, как оно тут же постучалось обратно.
Глава 56
— Я…, — Представляя себе этот разговор в прошлом, я всегда думала, что буду со злостью выкрикивать правду в лицо брату и Глебу, что буду наслаждаться их шоком и, наконец, спустя столько лет одержу победу. Сейчас же я с трудом могла подобрать слова и после паузы, предложила: — Мне будет легче, если я буду рассказывать не о себе, а о другой девочке. Можно?
Урицкий кивнул и я, сделав большой глоток чая, начала:
— Жила-была девочка. Она была очень счастливой, у нее была отличная семья и друзья. Но однажды ее мама заболела и врачи, к сожалению, ничем не могли помочь, сказали только, что ей остались считанные месяцы. Конечно, вся семья старалась окружить маму заботой и любовью в ее последние дни. И несмотря на то, что внешне все старались изображать счастье и спокойствие дабы не волновать друг друга еще больше, внутренне они злились и страдали, но старались справиться со своей болью, каждый по-своему.
Я буквально кожей чувствую на себе взгляд Глеба, он сверлит меня, ловит каждое мое слово, но я уверена, что рискни я вдруг посмотреть ему в глаза, он бы тут же отвел свой взгляд. Поэтому, глядя на одинокую чаинку в чашке, я продолжаю:
— Возьмем, к примеру, брата этой девочки. Он был зол! Зол на судьбу за то что забирала у него маму, зол на врачей за то что не могли помочь… он был зол на весь
На этом моменте я выразительно посмотрела на Глеба, но его лицо не выражало никаких эмоций — непроницаемая стена. Действительно, в этой части истории для него не было ничего нового.
— Они вдохновились чертовым “бойцовским клубом”, колотили друг друга, помогая справиться с эмоциями. Потом к ним присоединилось еще несколько товарищей и в итоге половина старшеклассников увлеклась этим занятным развлечением устроив что-то типа подпольных боев на заброшенной стройке в двух кварталах от школы. Некоторые просто приходили посмотреть, видимо, все остальные развлечения богатым папенькиным сынкам наскучили, другие увидели в этом шанс выместить былые обиды, ведь на бой можно было вызвать кого угодно… Они даже название придумали этому дурацкому развлечению “Вызов”.
Краем глаза я вижу как Урицкий морщится от моих слов, будто, наконец, понимает, какими идиотами они с друзьями тогда были. Что ж, радует, что хоть сейчас до него дошло. Лучше поздно, чем никогда, как говорится.
Совсем дураками они не были, поэтому на лицах синяков не было, но девочка, конечно, была в курсе их развлечений. И она понимала насколько это опасно, но рассказать родителям у нее не хватало смелости. И поэтому к переживаниям за маму у нее добавились переживания за брата и за друга своего брата. Но она стойко продолжала делать вид, что все хорошо.
В школе ее успеваемость предсказуемо снизилась и учителя сразу забили тревогу, поэтому девочке пришлось с удвоенным рвением взяться за учебу, но так она хотела все свободные вечера проводить с мамой, то учиться приходилось ночью. Она никому не рассказывала о головных болях, о проблемах с аппетитом и о том как сильно она переживает за маму. Зачем? Все и так переживали.
Первый обморок случился в душе, но девочка обрадовалась, что никто этого не видел, пришла в себя, поднялась, замазала синяк на скуле от встречи с кафелем и с улыбкой отправилась в школу. Со следующей потерей сознания ей уже не так повезло и рядом оказался ее лучший друг, но она взяла с него обещание никому ничего не говорить и заверила его, что впредь будет лучше следить за своим здоровьем. Купила все известные витамины в аптеке и начала впихивать в себя через силу еду. Но это не особо помогало, если честно…
И через несколько дней она потеряла сознание в школе, медсестра забила тревогу, а особо умные одноклассники распустили слух, что девочка беременна. Родителей вызвали в школу, направили на анализы, но когда результаты показали, что в принципе, все показатели в норме, семейный врач порекомендовал обратиться к психологу. Девочка же больше переживала не за свое здоровье, а за реакцию родителей: мама сильно волновалась, отец же злился, что дочь создает дополнительные проблемы в и без того сложный период.