Друг на «Фейсбук»
Шрифт:
Борис Алексеев
Москвич, родился в 1952 году. Профессиональный художник-иконописец. Член Московского союза художников. Имеет два ордена РПЦ: орден Сергия Радонежского 3-й ст. и орден Андрея Рублёва.
В 2010 г. обратился к литературе. Пишет стихи и прозу. В 2016 г. принят в Союз писателей России.
Серебряный лауреат Международной литературной премии «Золотое перо Руси» за 2016 г. Дипломант литературных премий Союза писателей России: «Серебряный
В 2019 г. награждён медалью И. А. Бунина «За верность отечественной литературе». В 2020 г. награждён почётным званием «Заслуженный писатель МГО Союза писателей России» и медалью МГО СПР «За мастерство и подвижничество во благо русской литературы». В 2021 г. награждён медалью МГО СПР «Цветаевские костры».
Житейский дуализм
(Прозаический диптих)
Страсти по «Фейсбуку»
– Старик, черкни по приезде на «Фейсбук». Пока!
– Пока.
Он прыгнул в «опель», а я отправился домой, собирать вещи к будущему путешествию.
«"Фейсбук"? Как я черкну, если у меня его нет?» – думал я, перевязывая чемоданы.
Наступил вечер. Я сел за компьютер и набрал «Создать "Фейсбук"».
С экрана, будто расшатавшаяся пирамида чемоданов, на меня вывалился набор вариантов, и каждый из них спрашивал: «Ты кто?». Я попытался сформулировать электронную версию собственного «Я» – имейл, логин, пароль, что-то ещё, но через двадцать минут понял: моя жизненная линия увязла в болотной ряске дурацких, ненужных формальностей.
Однако процесс антропоморфной идентификации стал стремительно набирать обороты. Замигал индикатор почты. Я открыл «Входящие» и поразился огромному количеству незнакомых мне людей, предлагающих свою дружбу. Внимательно просмотрев список добровольцев, я принял приглашение двух-трёх человек, кого – сейчас уже не помню. «Ладно, – рассудил я, – одному жить нехорошо». Не прошло и минуты, как в мою почту начали врываться новые и новые «будущие друзья». Особенно настойчивой оказалась некая Влада из Житомира. Мой компьютер буквально затрясло от её откровенной фотосессии.
Вслед за компьютером затрясло и меня. «Ну уж хватит!»-я отключил аппаратуру и вышел прогуляться по вечернему городу. Не тут-то было! Следом, ломая кустарник, выбегая на проезжую часть, шло огромное тучное стадо доброжелателей. Каждый член стада жестом руки указывал на меня, потом на себя и широко улыбался, предчувствуя радость нашего будущего знакомства. Девушки шелестели оборками платьев, смело открывали плечи, поднимали вверх маленькие цветные ноутбуки, подбрасывали их в воздух, рдели и таяли от одной, видимо, мысли о нашем грядущем знакомстве. Крепкие, реальные пацаны курили на ходу, сплёвывали зажёванные жвачки и беззлобно матерились, как в немом кино. В толпе оказалось большое количество людей преклонного возраста, но с каждым шагом они всё более отставали, кто-то падал, кто-то, тяжело дыша, поворачивал назад и исчезал на соседних улицах.
Я старался идти быстро, сохраняя дистанцию с толпой. Вскоре почувствовал, что выбиваюсь из сил, и стал искать автобусную остановку, намереваясь улизнуть под самым носом доброжелателей. Вдалеке показалась знакомая «девятка». Она не спеша свернула с Даниловской площади на Серпуховский вал и стала приближаться. Я вычислил примерное время нашей с
Я добежал до автобуса первым. Но как только открылись шторки входных дверей, на меня из салона посыпались новые добровольцы и доброжелатели. Наконец автобус настигла и бегущая толпа. Доброжелатели перемешались с добровольцами. Они что-то кричали, хлопали друг друга по плечам, знакомились, обменивались какими-то пустяками…
Я выбрался из толпы и отбежал в сторону, не в силах более глядеть на возбуждённое человеческое месиво. Под шумок происходящего я побрёл домой, твёрдо решив наутро выбросить старый компьютер, заражённый вирусом человеческого взаимного возбуждения, и купить новенький, в котором никогда, до самой моей смерти не будет ни «Фейсбука», ни любопытных, как пираньи, одноклассников.
Никого – слышите, никого! – из тех, «в контактах» с которыми я не нуждаюсь.
Остров Крым
(Сумбурное эссе московского интеллигента)
Часть 1. «Не перегар, но дух авантюризма!» – наскальная запись в основании пивной палатки (Крым, пос. Симеиз)
«Остров» Крым! Восхитительный фантом инакомыслия и пиратствующих путешественников, райская территория (идеал!) для земноводных наслаждений и проплаченного человеческого счастья…
На модном слове «идеал» мажорная часть моих крымских впечатлений заканчивается, вернее, обрывается воспоминанием о встрече с российской туристической индустрией.
Увы, россиянин на отдыхе – не только беззаботный, но и весьма бессовестный турист. Чтобы получить удовольствие согласно оплаченному в Москве прейскуранту, он должен непременно закрутить роман с девушкой неопределённого возраста, шикануть в ресторане под живую музыку и пару раз от души стебануться над какой-нибудь дамочкой в старомодном купальнике, скучающей на пляже. В конце XX века братья Стругацкие утверждали, что время выковывает из первобытного дикаря просвещённого человека-гуманиста. Ну-ну. Поезжайте, господа литераторы, в Крым и поглядите на поведение типичного российского humana viator [1] . Прогуляйтесь в сказочном Симеизе по центральной улице Советской и послушайте перистый шансон, рыдающий на каждом перекрёстке. Зуб даю: ваш чуткий литературный слух дрогнет, и вы тайком прольёте мутную слезу цвета нефильтрованной чачи над разбитой любовью!
1
Humana viator – человек-турист (лат.).
Шутка? Какие уж тут шутки! Нормальное человеческое ухо, привыкшее к классической музыке, песням Александры Пахмутовой и простым общечеловеческим ценностям, вынести этот бритоголовый блатной мусор попросту не в силах.
«Довольно негатива! – воскликнет читатель, царственным жестом распахивая ящик Пандоры. – Море! Вы не сказали ни слова о море». Море… Оно действительно уравновешивает и смывает с души налёт тягостных раздумий. Говорят, время, проведённое в море, Бог вычитает из срока реальной жизни и возвращает человеку как подарок.