Друг Президента
Шрифт:
– Что там было? – шептала ассистентка.
– Не знаю, кажется, убили…
– Кого? Виктора? Они же именно его искали.
– А что Балуев?
Умар на ходу только посмотрел на женщин, и те тут же замолчали.
– Разведите их по нескольким кабинетам, – приказал он, – только под ногами путаются. Всех, кто работает на эфире, по рабочим местам.
– Мы не сможем выйти в эфир. Все обесточено, – вставил продюсер.
– Это не твоя забота, – Умар резко распахнул дверь кабинета владельца
Бихлис ни о чем не спрашивала, она выполняла то, что поручил ей главарь. Когда погас свет, тут же щелкнула зажигалкой и не гасила ее до тех пор, когда не зажглось тусклое дежурное освещение. Теперь оплавленная пластиковая зажигалка лежала на столе. Балуев мрачно смотрел перед собой.
– Твой охранник – идиот. Он уничтожил подстанцию, – зло сказал Умар.
Балуев неуверенно пожал плечами:
– Я ему этого не приказывал. Наоборот, сказал, чтобы никто не сопротивлялся…
– Кто-нибудь звонил? – спросил Умар.
– Телефон молчал. – Бихлис положила ладонь на телефонный аппарат, подняла трубку и вслушалась в гудок. – Работает.
– План студии есть? Где документация? – рявкнул Умар, перегнувшись через широкий стол и хватая Балуева за лацканы пиджака.
Аморфность и нерешительность владельца бесили его.
– Здесь, все здесь… – Балуев осторожно, избегая резких движений, выдвинул ящик письменного стола, в котором лежало несколько пухлых папок, – и паспорт сооружения, и договор аренды, планы коммуникаций…
– К черту все! Где резервная подстанция?
– Я не вникал… знаю, что она есть. По договору, я должен поддерживать бомбоубежище в рабочем состоянии. Я покажу, я помню, – Балуев поднялся из-за стола, – вы у наших инженеров спросите.
– Резервная станция работает?
– Должна.
– Пошли.
Балуев вышел из кабинета с заложенными за спину руками, как делают это заключенные. Он посерел лицом, ссутулился. На полдороге просветлел лицом.
– Ключи есть на посту охраны. Они все подписаны. Пожарный набор.
Когда дверь в конце коридора наконец открылась при помощи запасного ключа, Умар присвистнул. В небольшом бетонном помещении стоял военный дизель-генератор, густо покрытый смазкой. Электрический щит местами успела покрыть ржавчина.
– Да, автономная электрическая станция, – подтвердил Балуев, – на случай атомной войны.
Умар постучал костяшками пальцев по топливному баку, тот отозвался глухо, но все же на всякий случай главарь открыл крышку, уплотненную куском резины.
– Солярка есть. Кто у нас хорошо в моторах разбирается? – спросил он у Рамзана.
Один из террористов стянул с головы черную маску:
– Я сварщиком до войны работал, у нас в строительном управлении такая станция была. Попробую с братом разобраться.
– И
К Умару подбежала Бихлис.
– Телефон в кабинете звонит, не умолкает.
– Конечно же, – недовольно пробурчал Умар, – фильм прервался, раз света нет. Вот и звонят. Черт… Отвечай, что все в порядке, техническая проблема, скоро исправим… Хотя нет, пусть лучше под твоим присмотром какая-нибудь их девчушка говорит. Незачем твой акцент светить.
Клим Бондарев остановился у дерева, прижался плечом к стволу и не спеша осмотрелся. Обычно днем сквер был многолюден. Резвились дети, собаководы выгуливали своих питомцев. Кто-то ездил на лыжах, дети на саночках катались с холма бомбоубежища, как с горки.
Но этим поздним вечером вокруг не было ни одной живой души, и Климу показалось, что в холодном морозном воздухе разлито тревожное предчувствие. Он взглянул на припорошенные деревья. Несколько снежинок упало ему на лицо.
Он быстро, беззвучно, как тень, стал перемещаться от дерева к дереву, приближаясь к входу в бомбоубежище.
Неподалеку от студии стоял брошенный микроавтобус. У заднего колеса в снегу валялся камуфляжный подсумок. Бондарев поднял его, осмотрел и положил точно на то место, где поднял, словно это имело какое-то значение.
«Снег мне в помощь. След в след шли. Привычку ничем не изменишь. Так ходят те, кто привык скрываться», – рассуждал Клим, глядя на отчетливые следы, ведущие от машины ко входу.
Все так же таясь, перебегая от дерева к дереву, он двигался вокруг бомбоубежища, тщательно осматривая и изучая все вокруг.
Клим увидел темный, подтаявший снег. Нагнулся, зачерпнул его в ладонь. Снег был тяжелый, влажный. Затем ковырнул носком ботинка: под коркой снега чернела мокрая земля, а дальше до самой ограды простиралась проталина с зеленевшей посреди зимы травой.
– Теплотрасса, – пробормотал Бондарев и посмотрел с одной стороны в другую, взглядом определяя по протаявшему снегу направление теплотрассы. Затем побежал к близлежащим хрущевкам.
Он бежал вдоль теплотрассы – ни одного люка, пересек улицу. У дома немного задержался, затем быстро по засыпанным снегом ступенькам спустился к двери, на которой трафаретом была отбита надпись «Бойлерная». Пар пробивался сквозь щели на дверях и замерзал, превращаясь в сосульки.
Клим несколько раз дернул дверь. Та хрустнула, скрипнула, но подалась, немного приоткрылась. Он схватился двумя руками за дверное полотно, уперся ногой в стену, потянул дверь на себя изо всех сил. Та немного изогнулась, завизжала, заскрипела и, преодолевая сопротивление снега, медленно открылась. Затхлый горячий воздух вырвался из подвала и заклубился.