Друг твоего отца. Телохранитель для принцессы

Риччи Джас

— Это тебе там не понадобится.

Девчонка опускает взгляд на ткань, поднимает на меня и удивленно изгибает бровь.

— Заброшенный хутор, только ты, я и старый пес. Ему будет все равно, в Версаче ты или мешковине. А вот комары длине этого платья обрадуются. Столько вкусной крови из ничем не прикрытых длинных ног.

— Ммм, заброшенный хутор, только ты, я и старый пес, — повторяет мою фразу, только с такой интонацией, что я хмурю брови, а она решительно отправляет платье в сумку.

Это в ее понимании сексуально? Охотиться на мужика? Отнюдь.

— Прежде,

чем мы покинем стены этой квартиры, одно правило ты должна уяснить железобетонно, девочка. Ты и я, — пальцем указываю на нас поочередно. — Никогда этому не бывать. Поэтому выключи охотницу, включи мозги и бери вещи которые тебе действительно, — выделяю голосом это слово, — понадобятся. Еще раз повторяю — магазинов там нет, и доставка туда не приедет.

— Только ты и я, я уже поняла, — опять выдает не то, что надо, и с тройным подтекстом.

Фразу о том, что между нами ничего не будет, проигнорировала подчистую. Троллить меня удумала? Вперед. Посмотрим кто кого.

— Жду в коридоре, — бросаю устало и выхожу из комнаты, подальше от нее. Скорее бы на улицу, на свежий воздух. В голове набатом стучит мысль, что от нее будут одни проблемы. И голос ее отца.

“Обещай мне, Мот. Обещай, что поможешь ей. Одной ей не выжить.”

Когда давал обещание, представлял себе кроткую овечку, которая при слове опасность испугается, юркнет за спину и попятится к моему авто. Как я ошибался.

Глава 4

Матвей

— Скоро это твое село уже?

— Хутор, — поправляю бесстрастно, на автомате.

— Плевать. Ты специально выбрал этот корч для дальней поездки, чтоб выбесить меня? У меня зад превратится в блин скоро.

— Простите, принцесса. Нужно было арендовать Роллс Ройс, чтоб трон под вашей жопой был комфортным.

— Мерседеса было бы достаточно, — отвечает абсолютно серьезно, а я стараюсь сохранить беспристрастную маску, чтоб она не считала мои эмоции.

Это будет сложнее, чем я думал. В девчонке спеси больше, чем здравого смысла. И она так быстро заигрывается. Забывает, что я ей не папочка и все, что связывает меня с ней, это данное мной обещание ее отцу. Она не знает, что я человек слова и обещаний не нарушаю. И провоцирует, провоцирует, провоцирует.

— Ты всегда такая заноза в заднице, или только я выиграл в лотерею?

— Ну не дуйся, — поворачивает голову и смотрит шальным взглядом. Дурацким, не хорошим. Думает, что флиртует со мной, — мужчине это не по статусу. Я могу быть лапочкой, если со мной хорошо. Будешь хорошим мальчиком, Матвеюшка?

Не сдерживаюсь и закатываю глаза. Сил мне. Сил и терпения.

— Или ты у нас плохой мальчик? — стреляет очередным бесящим взглядом.

Молчу. Пусть треплет что хочет, я в эти игры не играю.

— Уф, от одной мысли аж жарко стало, — продолжает трепаться девчонка.

— Каким способом ты предпочла бы умереть? — спрашиваю резко, перебивая ее ересь.

Резко замолкает. Смотрит на меня во все глаза. Я тоже бросил

взгляд на нее. Оценивающий. И удивился. Она вдруг враз стала серьезнее, окинула внимательным, оценивающим взглядом автомобиль, затем мои руки. Лесную полосу за окном. Нервно поправила ремень безопасности, выровнялась.

— Почему ты спросил? — голос ровный. Без спеси, без капризов, неуместного флирта. Смотрите-ка, умеет же. Может, когда хочет.

— Потому что мне показалось, что ты всегда мечтала погибнуть в ДТП. На улице ночь, а ты отвлекаешь меня от дороги, привлекая к себе внимание.

На какое-то время в салоне повисла звенящая тишина, слышно было лишь урчащий звук мотора и сцепки шин с дорогой. А затем раздалось одно слово.

— Козел!

Больше до конца дороги мы не разговаривали. Сначала она злопыхала и пыхтела, потом уснула. Я бросил беглый взгляд на ее красивую мордочку. Когда спит, так легко принять за невинного ангелочка. Но стоит лишь открыть глаза, или, того хуже, рот — и магия сразу рассеивается.

Идею остановки в каком-нибудь придорожном мотеле я тоже отмел сразу — она либо неприятностей на свою голову найдет, либо ко мне в кровать полезет. К чертям. Лучше высплюсь по приезду, чем буду усугублять то, что итак плохо.

Мы приехали на рассвете. Это чудесная пора, чтоб познакомиться с новым домом. Не знаю, у кого какие представления о рае, но как по мне, это место — рай на земле. Пикап ровно едет по проселочной дороге на территорию агроусадьбы. Здесь два дома, большой, и поменьше, чуть поодаль, амбар, в котором раньше устраивали выездные свадьбы и фотосессии, небольшой искусственный водоем. Чуть дальше сарай и еще пара хоз построек. В этом месте кипела жизнь, пока муж хозяйки усадьбы был жив. Потом его не стало, и она бросила бизнес, просто обосновавшись тут и поддерживая все в том виде, каким оно было, пока он был жив. Я помогал ей с этим. И был ее любимым постояльцем.

Она помогала мне выхаживать отца Маргариты и выплакала все глаза, когда он ушел. Теперь ждет эту девчонку, как родную. Да вот ее ожидает сюрприз. Маргаритка отнюдь не цветочек. Чувствую, что нашей комфортной, размеренной жизни, медленно но верно приходит конец.

— Доброе утро, солнышко, — бросаю спящей девчонке, заглушив мотор, — приехали. Дом милый дом.

— Отвянь, — недовольно отвечает “солнышко”, пытаясь поудобнее устроиться на сидение, которое оплевала как неудобное в пути.

Жму плечами и выхожу из машины. Хочет ютиться в неудобной позе, пускай. Зато кровать после этого оценит. После сна в машине ей любая кровать покажется королевской периной.

— Привез? — из домика поменьше вылетает Елена, запахивая халат. Сонная, рань еще совсем. Мы тут хоть и просыпаемся рано, но не настолько.

Я киваю и прикладываю палец к губам, указав на машину, в которой спит девчонка.

— Ты что же, так ее оставишь?

Я уставился на женщину. А потом понял. Все так. Перед ней на сидении спящий ангел. А я, чудак, бросаю ее на муки сна в машине. Тяжко вздыхаю.