Другая Грань. Часть 2. Дети Вейтары
Шрифт:
— И в итоге сбылось: мы действительно опоздали, Серёжу увезли из города и именно морем, — задумчиво подвёл черту эльф.
— Наромарт, я понимаю, что эти сны — не случайно. Но почему? Ты можешь мне дать простой и ясный ответ?
— Простой и ясный — не могу. Здесь многое непросто, а, кроме того, мне кое-что ещё не ясно.
— Что же?
— Например, твой перстень, Балис.
Капитан недоуменно посмотрел сначала на свою левую руку, указательный палец которой украшало массивное золотое кольцо с гравировкой в виде переплетающихся змеек и крупным золотисто-зелёным камнем, потом — на собеседника.
— При чём
— Откуда он у тебя?
— Наследство, от деда.
— А у него откуда?
— Понятия не имею.
— Может, от его предков?
— Вот уж вряд ли. Дед потерял родителей совсем мальчишкой, воспитывался в приюте… К тому же, он из бедной семьи, откуда там такое сокровище… И вообще, какое это имеет отношение к моим снам?
— Я же говорю, это мне пока не очень понятно. Но этот перстень — волшебный. Я понял это сразу же, как встретил тебя. Мы, эльфы, способны чувствовать магию там, где её очень много.
— Очень много?
Наромарт положил на стол свою искалеченную правую руку. Поверх чёрной бархатной перчатки, обтягивавшей кисть, на безымянный палец было надето золотое кольцо с тёмно-красным камнем. И размерами кольца, и размерами камня перстень эльфа уступал перстню Балиса.
— Это кольцо падающих звёзд. Должен сказать, очень мощная магия. Но до силы твоего перстня мой не дотягивает.
Гаяускас задумчиво потёр подбородок.
— Совсем недавно я бы просто сказал, что это — чушь.
— А сейчас?
— А сейчас, возможно, я смогу в это поверить. Что делает мой перстень?
— Что делает? — недоуменно переспросил Наромарт.
— Ну, я не знаю. Желания исполняет? Превращает в невидимку? Ещё чего-нибудь там…
Чёрный эльф улыбнулся. Если бы его лицо не было обезображено ожогом, улыбка, наверное, была бы красивой. Сейчас же получилась гримаса, но отставной капитан уже привык не обращать внимания на увечье спутника.
— Ты слишком многого от меня хочешь, Балис. Чтобы разобраться, что именно делает это кольцо, нужно проводить сложные опыты. Да и маг нужен посерьёзнее, чем я.
— Но ты же сказал, что эльфы чувствуют…
— Эльфы чувствуют общую магическую силу, но не определяют её свойств. Когда ты видишь свет, то это не означает, что ты видишь и то, как действует его источник. У магии очень много проявлений, Балис. Полагаю, намного больше, чем ты себе представляешь.
— То есть, что делает перстень, ты объяснить не в состоянии?
— Нет.
— Значит, мы никак не можем проверить, волшебный ли он на самом деле? Можешь ты провести какой-нибудь простенький опыт, который бы показал, что это — не просто золотое кольцо?
— Это не трудно. Будь любезен, сходи на задний двор, там у нашего гостеприимного хозяина кухня. Попроси пригоршню муки.
— Муки? Какой муки? — изумился Гаяускас.
— Всё равно какой, лишь бы помельче. Подойдёт и сахарная пудра, но она здесь наверняка дорогая. А потом загляни к Олусу, попроси его кольцо.
— А оно-то тебе зачем?
— Для большей убедительности. Его кольцо не волшебное, это я знаю точно. Ты у нас человек недоверчивый, если я просто покажу тебе, как ведёт себя волшебное кольцо, ты можешь мне не поверить. А так ты сам сможешь сравнить и увидеть разницу.
— Хорошо, — улыбнулся Балис.
Задний двор, как и полагается, был отдан под хозяйственные нужды. В дальнем углу двое слуг пилили дрова. Искомая
Стараясь не задеть мокрое бельё, Гаяускас прошел к кухне и вежливо попросил:
— Хозяйка, дай мне немного муки.
Стряпуха настороженно глянула не него и, коверкая слова, произнесла:
— Я не говорить по-морритски.
Балис едва удержался от горького смеха. В Вильнюсе ему не раз приходилось видеть, как местные жители демонстративно не понимали обращения на русском языке. "Как ето по-русски…" Балис всегда в таких случаях старался объяснить незадачливому приезжему вместо человека, не пожелавшего ответить на вопрос. И непременно добавлял при этом в сторону непонимающего: "Kaip tau ne geda" [1] . Или просто: "Geda" [2] . Реагировали на его слова по-разному, но Балис ни разу не усомнился в правоте своей точки зрения: прикидываться, что ты ничего не понимаешь — в первую очередь унижать себя. И не надо этих баек про "внутреннее сопротивление". Кому сопротивление? Голодным шоферам-дальнобойщикам, не способным сориентироваться в незнакомом городе? Приехавшим на каникулы посмотреть Тракай московским школьникам? И вот теперь, словно в насмешку, судьба поставила его в положение тех людей, которым он помогал.
1
Как Вам не стыдно. (лит.)
2
Стыдно. (лит.)
Только вот никакой нарочитости в поведении кухарки не было: она действительно не знала «государственного» языка, а Балис не владел языком жителей этой местности. Тупик?
— Тьюмаш! Тьюмаш!
Один из слуг, бросив пилу, поспешил к навесу.
— Извини, уважаемый, наша Парба говорит только на языке здешних земель. Других языков она не разумеет.
— Не стоит извинений. Мы, горцы, к этому привыкли — наше наречие и свои, равнинные хландцы редко понимают. Но будь уж любезен, попроси её дать мне пригоршню муки.
— Муки?
— Да, пригоршню муки.
Удивлённый Тьюмаш перевёл, женщина кивнула. Взяла со стола глиняную плошку, сдвинула крышку с одного из стоящих у стены ларей и зачерпнула содержимого.
Поблагодарив, Балис понёс плошку с сероватой мукой в дом.
Раздобыть кольцо сета удалось тоже не без усилий.
Благородного Олуса Гаяускас обнаружил крепко спящим. Разумеется, привычного к путешествиям моррита, в отличие от ящерицы, не дорога утомила. Просто, не зная чем себя занять, сет решил отоспаться впрок. С точки зрения отставного капитана решение было вполне здравым, на его месте и сам Балис, наверное, поступил бы точно так же.