Другая империя

Жуков Георгий Егорыч

empty-line/>

Всеобщая забастовка и, прежде всего, забастовка железнодорожников, действительно, вынудили императора позже пойти на уступки, несмотря на довольно удачный для России ход войны, позволивший победить до разложения флота, армии и военной промышленности.

Манифест 17 мая 1905 г. даровал гражданские свободы: неприкосновенности личности, свободу совести, слова, собраний и союзов. Возникли профессиональные и профессионально-политические союзы, Советы рабочих депутатов, укреплялись социал-демократическая партия и партия социалистов-революционеров, были созданы Конституционно-демократическая партия, "Союз 17 мая, "Союз Русского Народа" и др. Но долгожданный законодательный или законосовещательный орган не был создан, были даны туманные обещания введения парламентаризма в более спокойной военно-политической ситуации.

Русская революция отразилась и на Персии, заразив ее волнениями против Каджаров и иностранцев, вызвав антимонархическую и гражданскую войну.

Россия возобновила давление на Персию в самом конце XIX века. Перед лицом этого нового нажима британцы изыскивали способы для сохранения неприкосновенности Персии как буфера между Россией и Индией. Две великие державы боролись за влияние в Персии посредством концессий, займов и иных средств экономической дипломатии. Но с началом нового столетия позиция Великобритании стала непрочной, потому что Персия оказалась под непосредственной угрозой подпасть под господство России. Россия стремилась добиться присутствия своего военно-морского флота в Персидском заливе, в то время как экономика Персии была уже в значительной степени интегрирована с российской экономикой. Шах Музаффар од-Дин был, по словам английского посла Хардинга, "лишь престарелым ребенком", а "персидская монархия сама по себе была старым, плохо управляемым имением, готовым сразу же продаться той иностранной державе, которая предложит наибольшую цену или громче всех запугает его выродившихся и беззащитных правителей". Хардинг опасался, что этой иностранной державой скорее всего окажется Россия, так как "шах и его министры находились в состоянии полной вассальной зависимости от России из-за собственного сумасбродства и глупости". Русские были не слишком озабочены экономической стороной взаимоотношений - один российский чиновник заявил: "Какой нам прок от торговли с семью или восемью миллионами ленивых оборванцев?" Русские скорее хотели установить свое политическое господство в Персии и вытеснить оттуда другие великие державы. По мнению Хардинга, "наиважнейшей" целью британской политики должно было стать сопротивление этому "отвратительному" нашествию. Вот в чем Д'Арси и его нефтяное предприятие могли принести пользу. Британская нефтяная концессия должна была оказать помощь в выравнивании соотношения в пользу Британии в ее борьбе с Россией. И поэтому Великобритания оказала этому предприятию свое содействие. Когда российский посол узнал о переговорах по концессии Д'Арси, то в гневе он попытался сорвать их. Ему удалось лишь замедлить темп переговоров. Но тогда посланец Д'Арси бросил на стол еще пять тысяч фунтов, потому что, как он сообщал в отчете Д'Арси, "шах хотел получить какую-то сумму наличными, и он добивался их после подписания соглашения о концессии". Эта дополнительная сумма сыграла свою роль, и 28 мая 1901 года шах Музаффар од-Дин подписал историческое соглашение. В результате он получил 20 тысяч фунтов наличными, еще столько же в виде акций, а также 16 процентов от "ежегодной чистой прибыли". Однако данное условие еще нуждалось в точном определении. (А уточнение вызвало множество споров.) В свою очередь Д'Арси получил концессию, охватывавшую три четверти страны сроком на 60 лет. С самого начала Д'Арси сознательно исключил из предполагавшейся концессии пять северных, ближайших к России, провинций, чтобы "не давать России повода для обиды". Но соперничество Великобритании и России едва ли можно было считать законченным. Русские теперь стремились построить трубопровод и даже железную дорогу от Баку до Персидского залива, который не только увеличил бы объемы экспорта российского керосина на рынки Индии и Азии в целом, но, что более важно, способствовал бы усилению стратегического влияния и мощи России в Персии, в регионе Персидского залива вплоть до берегов Индийского океана. Британцы резко возражали против этого проекта, причем как в Тегеране, так и в Петербурге. Посол в Тегеране Хардинг предупреждал, что "нелепая", по его словам, концессия на строительство трубопровода, даже если он так и не будет никогда построен, "даст предлог для того, чтобы наводнить всю южную Персию изыскателями, инженерами и охранными подразделениями казаков, готовящими завуалированную оккупацию". Британское противодействие сыграло свою роль - трубопровод пока не был построен. Для министерства иностранных дел основными проблемами оставались российский экспансионизм и безопасность Индии. Министр иностранных дел лорд Лэнсдаун выступил в мае 1903 года в Палате лордов с историческим заявлением: британское правительство будет "рассматривать создание какой-либо державой военно-морской базы или укрепленного порта на побережье Персидского залива как смертельную угрозу британским интересам, и поэтому мы окажем этому противодействие всеми имеющимися у нас силами". Эта декларация, заявил восхищенный вице-король Индии лорд Керзон, стала "нашей "доктриной Монро" для Ближнего Востока". Русские не были единственной причиной для беспокойства. Визит Д'Арси в Канн для встречи с Ротшильдами и возникшая в связи с этим угроза перехода концессии во французские руки заставили Адмиралтейство вновь вступить в борьбу. По мере усиления России и ослабления Японии на Дальнем Востоке также ослаблялась и Британия, что усиливало позиции России в том числе и в Персии. К тому же по опыту войны на Тихом океане все настойчивее вставал вопрос о промежуточной угольной базе по пути на восток, которую предполагалось разместить в Персидском заливе на персидской и/или турецкой территории. Эйфория от побед на Тихом океане и над САСШ подтолкнула к активизации расширения российской сферы влияния в Персии. В рамках неофициальных переговоров о разделении сфер влияния Россия предлагала Британии ограничиться только зоной восточнее линии Бушир-Исфахан, а себе забирала север и запад с выходом к Персидскому заливу.

В итоге в конце 1903 года с применением угроз и взяток с Персией, а также обещаний по защите западных провинций от турок, а юга от британцев, был достигнут обмен территорий южнее Закаспийской железной дороги, Ленкорани на часть Арабистана восточнее реки Карун, южнее Загроса, западнее Бушира с портом на острове Харк с целью поисков нефти и проведения нефтепровода.

А выделением Памира, Мерва, южных частей Бухарского эмирата (с компенсацией в виде Самарканда) эта территория была передана персидскому шаху в вассальную зависимость в обмен на полосу территорий вдоль границы с Месопотамией, по которой планировалось проложить трубопровод и железную дорогу от Нахичевани.

Формально обмен земель был оформлен, как выделение Талышского ханства с передачей сюзеренитета персидскому шаху, который, в свою очередь, выделил из Арабистана "Эламский эмират", сюзеренитет над которым передал Романовым. Военная поддержка России также позволяла Персии увеличить таможенные пошлины по британским товарам.

Дополнительно для недопущения усиления Британии в Аравии Россия для урегулирования и разрешения противоречий с Турцией передала Ардаган с прилегающими землями, взамен получив оазис Эль-Хаса и поселение Эд-Даммам напротив Бахрейна, полосу земли от Кувейта до Катара и прибрежные пустыни Эль-Хаса и Эль-Джафура - эти достигался противовес британскому влиянию из Бахрейна на арабов Неджда.

Возможно, что Россия развила слишком высокую активность в Персидском заливе, но это делалось как в условиях опасений отсутствия угольной станции и ВМБ по пути на Тихий океан, а также для давления на Великобританию. Но нельзя исключать и головокружение от успехов.

Обмен с Персией и турками был произведен в том числе на основе критичного доклада главноначальствующего Кавказа князя Голицына о бесполезности армянских земель для империи и бессмысленности их защиты из Карса. Он резко негативно относился к армянскому национальному движению. Журналист А. В. Амфитеатров сохранил для истории одну из голицынских острот: "Доведу до того, что единственным армянином в Тифлисе будет чучело армянина в Тифлисском музее!". Г. С. Голицын стал одним из инициаторов принятия закона о конфискации имущества Армянской апостольской церкви и о закрытии армянских школ от 12 июня 1903 года. Согласно закону, всё недвижимое имущество (включая территорию Эчмиадзинского монастыря) и капитал, принадлежавшие Армянской церкви и духовным учреждениям, переходили в ведение государства. Из доходов от конфискованного имущества и денежных средств выделялась доля их прежним владельцам - армянским духовным учреждениям. 14 октября того же года на Коджорском шоссе близ Тифлиса генерал Голицын был тяжело ранен в результате террористического акта, совершённого членами армянской социал-демократической партии "Гнчак". Одновременно Голицын старался изгнать армян и из нефтяного бизнеса, что весьма соответствовало линии Романовых после расширения ими дел Royal Dutch в Баку. Тех просто объявили спонсорами армянского национального терроризма и вытеснили из бизнеса.

Германия как старший партнер Турции советовала туркам согласиться на русские предложения в попытке укрепить возникший раскол между Россией и Британией, ослабить британское присутствие в Персидском заливе, а также ослабить русско-французский союз в условиях формирования англо-французской Антанты. Это фактически было уступкой в попытке утверждения Бьоркского договора. Предыдущий хитрый план Вильгельма отвлечь Россию на Дальнем Востоке не удался, Япония и даже САСШ исчезли как проблема, поэтому оставалось только способствовать англо-русской конфронтации, чтобы не допустить Тройственную Антанту.

Германия поддерживала Россию в ее авантюрах в Персидском заливе, полагая создать неразрешимые противоречия с Британией.

Недовольство ролью России в китайском вопросе, ущемление торговых интересов с США, активность в Персидском заливе, Карибском бассейне и на занятых американских территориях разозлили Великобританию и она выдвинула неприемлемые требования отказаться от экспансии, эвентуально ведущие к открытию боевых действий.

Русская Атлантическая эскадра продолжала так же базироваться в Маракайбо, войдя в неглубокий залив (пролив) Таблазо, где были стоянки с 8-9 м глубиной. Эскадру незадолго до войны удалось усилить 2 модернизированными Императорами, что британцы парировали присылкой 6 Орландо и 10 Кентов.

На Виргинские острова базировался британский Атлантический флот из 8 Формидейблов с целью нанести поражение русской эскадре.

9 броненосцев типа Маджестик оставались в Средиземном море на Кипре для противодействия потенциальному выходу Черноморского флота из 7 броненосцев (британцы не исключали эту возможность по итогам идущих русско-турецких переговоров договоренностей о прохождении проливов, а также не знали о частичном разоружении броненосцев (вплоть до замены 305/40 орудий Трех Святителей на старые 305/30 орудия, снятия 152-мм орудий для вооружения тихоокеанской и атлантической эскадр) и необученных командах).

Британия имела на Дальнем Востоке в Вэйхайвэй достаточные силы из 9 броненосцев (6 Канопусов, 2 Центурионов, Ринауна) и 4 броненосных крейсеров типа Дрейк против Цесаревича, Ретвизана, 3 Петропавловсков, 3 Пересветов (перевооруженных на улучшенные 254мм орудия весом 30 тн) и 6 сравнимых по силе БрКр. Считалось, что они должны быть сильнее русского флота, но англичане так и не учли низкую эффективность своих полубронебойных снарядов с черным порохом, опасность для самих себя фугасных с лиддитом, нестабильное горение кордита, вызывающего бОльший разгар стволов, а также не осознавали слабость бронирования своих броненосцев против крупнокалиберных снарядов. Опыт русско-японской был учтен только в части увеличения дальности стрельбы, и то японским опытом, как проигравшей стороны и вообще азиатов, пренебрегли.